— Прекрати истерику! Мы тебя и не принуждаем, — Гай тоже повысил голос и явно хотел сказать еще что-то нелестное, но Шериф жестом остановил его.
— Только если ты сам на это решишься, — мягко сказал старик.
Йован не ответил. Он мрачно обдумывал услышанное, не чувствуя совершенно никакого желания и сил втягиваться в подобные сумасшедшие планы.
В тишине раздалось чавканье миссис Мышь, упоённо облизывающей волосы Шерифа.
— Кстати говоря, почему ваша крыса ест золотые монеты? — спросил Йован, вдруг вспомнив случай на лестнице.
— Думаю, потому что они вкусные, — серьёзно ответил старик и посмотрел на него так, будто ожидал смеха над дурацкой шуткой.
Не получив никакой реакции, он добавил:
— За свою жизнь она избавила мир от внушительного количества проклятого золота.
— Короче, в плешивой крысе куда больше пользы, чем в вас двоих, — со всем презрением, на которое только был способен, проворчал Йован.
Шериф кивнул.
— Как ни печально признавать, но это так.
В дверь с силой постучали. Снаружи послышались приглушённые голоса нескольких человек, в которых явно звучало раздражение.
— Бар закрыт! — крикнул Гай.
— Мы не за твоим поганым пойлом! — отозвались пришедшие.
Старик нехотя поднялся со стула, но дверь открылась сама от нетерпеливого толчка. На пороге стояли двое мужчин лет сорока и женщина чуть постарше. Их лица были красными, будто от жары, хотя на улице дул прохладный ветерок.
Шериф нахмурился — по всей видимости, одного такого взгляда раньше хватало, чтобы мгновенно угомонить недовольных, но сейчас это не подействовало. Хотя пришедшим явно стало некомфортно и в их движениях появилась неловкость, они с прежней решимостью прошли внутрь.
— Я не приглашал вас войти, — спокойно, но строго проговорил Шериф, будто перед ним стояли непослушные школьники.
— Со всем уважением, — ответила женщина, — но мы имеем право получить объяснения. Вся деревня в ужасе, и сам знаешь, если выгонишь нас, ничем хорошим это не кончится.
Старик скривился, но указал им на стулья.
— Если бы мой гость уже не собирался уходить, — он выразительно посмотрел на Йована, — я бы оставил вас ждать за дверью, и неважно, сколько бы это заняло.
Пришедшие устроились вокруг Шерифа, заскрипев тяжёлыми стульями, а Гай хмыкнул и демонстративно отошёл в другой конец помещения.
— Всего хорошего, — буркнул Йован.
«Опять какие-то козни строит, чёртов Дамблдор. Пойди, чувак, найди крестраж, убей злодея, спаси мир, но лишних вопросов не задавай!» — со злостью подумал он.
Закрыв за собой дверь, он остановился и посмотрел на занавешенное, но слегка приоткрытое окно. Наверняка, если подкрасться бесшумно, через него можно будет услышать разговор.
На цыпочках, широко расставляя ноги в попытках не задеть ничего, способного издать шум, Йован подобрался к окну. Отсюда действительно можно было разобрать речь находящихся внутри людей.
— Поверьте, вам ничего не грозит. Мы разберёмся с Гудом…
— Разберётесь? И как же, позвольте узнать?
— Вы прекрасно знаете, что своими планами я не делюсь с посторонними!
— Нет, ну вы это слышите? Мы для него посторонние! Это нас, одного за другим, убивают разбойники! Это мы и наши дети с малолетства вынуждены с утра до вечера работать и работать на поле, в хлеву и в выгребных ямах, чтобы выжить, будучи отрезанными от мира! Среди нас нет ни одного, кто бы не проклинал Робина Гуда каждый божий день… И нам же вы говорите, что мы не достойны доверия?
Внутри что-то громыхнуло, будто один из людей, резко встав, отшвырнул стул.
— Неужели непонятно? — зарычал мужчина. — У него нет никакого плана! Чёртов старик водит нас за нос, потчуя сказками про то, что защитит нас! Все видели, как он защитил Бобби и семью Марты? И всех тех, чьи имена высечены на траурной доске?
— Закрой свою пасть! — искажённый от ярости голос Гая раздался совсем близко. Похоже, он сидел недалеко он окна.
От неожиданности Йован вздрогнул и едва не отпрянул в кусты за спиной, треск которых точно бы выдал его.
— Уж ты-то не вякай! Никчёмный пьяница, который не смотрит дальше дна бутылки!
— Да кто ты такой, чтобы осуждать меня? Был бы кто-то из вас на моём месте…
— Он бы не напивался до синей рожи!
— Ты у меня сейчас и без алкоголя посинеешь!
— А ну! Все! Заткнулись! — заорал Шериф и грохнул кулаком по столу с такой силой, что всё стеклянное в помещении затряслось и зазвенело.
Но перепалка продолжалась: Гай и разошедшийся мужчина уже не желали замолкать и могли сцепиться в любой момент. Раздались тяжёлые и быстрые шаги — второй пришедший встал рядом с приятелем, готовый поддержать его в драке. Крики становились всё громче и громче, и Йован хотел было уже убраться подальше, как вдруг прозвучал выстрел.
Йован застыл на месте, как и люди внутри.
— Я сказал вам замолчать, — в полной тишине произнёс Шериф. — Ещё одно такое представление — и следующая пуля окажется в чьём-то колене.
С минуту все молчали. Наконец женщина заговорила слегка севшим голосом:
— Хоть у тебя и есть власть, вечно отмахиваться от нас ты не сможешь. Я ни в коем случае не угрожаю, но все уверены: Робин обозлился из-за того, что не смог заполучить паренька, которого ты приютил. И чтобы не навлекать ещё больший гнев, люди могут вышвырнуть его в лес в лапы разбойникам.
— И тогда отправятся за ним следом! — огрызнулся Шериф. — Пошли вон отсюда!
Йован едва успел беззвучно шмыгнуть за ближайший куст, как дверь хлопнула, и трое разозлённых жителей затопали по короткой лестнице. Дождавшись, когда их тени исчезнут за поворотом, он встал и осторожно выбрался к дороге. Ему очень хотелось вернуться к вдове, но проходить мимо толпы людей, настроенных по отношению к нему не самым лучшим образом, казалось небезопасным. К тому же, он не хотел быть свидетелем момента, когда известие о смерти Бобби наконец дойдёт до несчастной старушки.
И Йован побрёл в противоположную сторону, где виднелось небольшое поле, ограждённое низкой плетёной изгородью, которая закрывала путь к лесу.
На краю поля четыре коровы меланхолично жевали траву, изредка хлопая сонными глазами, а неподалёку от них сидели двое детей. Приглядевшись, Йован узнал в них Энни и Оуэна.
— Эй, ребята! — окрикнул он их.
Дети обрадованно вскочили и подбежали к нему, широко улыбаясь.
— Я думал, ты умер, — с восторгом сказал Оуэн. — Старик Джим видел, как Шериф повёл тебя в лес, и все решили, что тебе крышка.
Йован презрительно встряхнул головой и закатил глаза.
— Чего, блин? Чтобы я вот так взял и умер в своё первое нормальное путешествие? Не дождётесь.
— Значит, деревня с воскресшими мертвецами и бессмертным шерифом для тебя нормальна? — ехидно спросила Энни, усмехаясь половиной рта. Её зубы были нездорово жёлтыми — Йован только сейчас обратил на это внимание — а в верхнем ряду не хватало клыка.
— Подумаешь, мертвецы! Таких чуваков на любой хэллоуинской вечеринке навалом, хоть суп из них вари. А вот видели бы вы австралийских кенгуру-качков… Или звездоноса — ваши зомби с ним и рядом не стояли.
— Кто такой звездонос? — заинтересовался Оуэн.
— Представь крота, у которого вместо носа щупальца. Вокруг каждой ноздри. Такой пушистый подземный Ктулху… А насчёт странных мест — ненормальнее египетских пирамид ты ничего не найдёшь. Это же надо было придумать — строить целую гору, чтобы почтить память какого-то фараона, а ведь они сменялись чаще швейцарских президентов. И сколько сюжетов вокруг них! Что ни мумия, то с древним проклятием, и каждая охраняет сокровища, которые ещё и защищены хитрыми ловушками…
Йован замолчал, заметив, что Энни вдруг погрустнела, сникла и уставилась в землю, не моргая, словно стараясь не заплакать.
— Что с тобой? — испугался он.
— Ничего, так… — сдавленно пробормотала девочка, отворачиваясь, чтобы не показать слезящихся глаз. Но потом она вдруг резко вскинула голову, как будто поняла, что всё равно не сможет сдержаться, и взахлёб заговорила: