«На свете мало порядочных женщин, которым не опостылела бы их добродетель» или «Если судить о любви по обычным ее проявлениям, она больше похожа на вражду, чем на дружбу». Особенно выразительной можно считать следующую прославленную «максиму»: «Нет таких людей, которые, перестав любить, не начали бы стыдиться прошедшей любви…»
Любовь обернулась ненавистью. И чем больше проходило лет, тем сильнее ненавидел Ларошфуко мадам де Лонгвиль — ненавидел за то, что слишком сильно любил.
Но что же случилось с ней самой? Внезапная гибель герцога де Немура потрясла Анну-Женевьеву куда больше, чем рухнувшие надежды добиться славы и власти. Ибо впервые было ранено ее сердце! Недолго ненавидела мужчину, который предал ее ради прежней любви: смерть его обратила злобу в безоглядное отчаяние. Ей сообщили роковую весть в Бордо, где герцогиня ожидала исхода битвы Конде и Тюренна за Париж. И после этого она оставила всякую мысль о завоевании столицы. Любовная мука полностью преобразила жизнь и душу ужасной сестры Конде.
С юных лет дремавшая в ней склонность к мистицизму — кто бы мог подумать, что эта красавица собиралась уйти в монастырь? — помогла ей в минуту страданий. Сначала Анна-Женевьева поселилась в бенедиктинской обители Бордо, а потом перебралась к Дочерям Марии в Мулене. Когда же по королевскому милосердию ей было позволено вернуться в Париж, она обрела убежище в монастыре кармелиток на улице Сен-Жак. Отныне жизнь ее была посвящена богу — и благотворительности. Герцогиня отдалась новому призванию с обычным своим пылом и страстью. Никто не мог превзойти ее в сострадании, великодушии, щедрости. И в Париже, и в великолепном имении Монтрей-Белле никто больше не вспоминал о Черном ангеле Фронды, ибо для всех это был ангел милосердия. Она сумела даже скрасить последние дни старого и набожного мужа, который с честью пережил все выпавшие на его долю несчастья.
Когда же в 1679 году Анна-Женевьева умерла, всего за несколько месяцев до кончины Франсуа, тот на мгновение забыл про ненависть и вспомнил некогда посланное ему письмо, где она говорила со всем пылом страсти: «Я и в смерти буду принадлежать вам…» Ей было суждено уйти первой, оставив его среди живых лишь на короткое время. Что осталось от мимолетной связи с герцогом де Немуром после стольких лет? Быть может, она все-таки сдержала свое обещание? Герцогу де Ларошфуко хотелось так думать.
ВЕРСАЛЬСКИЕ ОТРАВИТЕЛЬНИЦЫ (МАДАМ ДЕ МОНТЕСПАН)
(1675 год)
Дороги Фландрии были разбиты телегами, растоптаны войсками и размыты бесконечными дождями, поэтому из-под колес кареты летели только камни и грязь — от песка и пыли ничего не осталось. Но маркиза де Бренвилье стоически сносила все неудобства пути и порой даже забывала о них. Ибо сердце ее терзалось страхом и яростью при мысли, что она должна бежать отовсюду при первом же сигнале тревоги, спасаясь от нависшей над ней грозной опасности.
Маркиза была молода, красива и все еще богата — тем не менее за последние три года ей пришлось жить, как затравленному зверю. Три бесконечных года миновало с того злополучного дня 31 июля 1672 года, когда ее любовник шевалье де Сен-Круа, безжалостный убийца и отравитель, скончался в своем кресле от банального сердечного приступа, словно простой галантерейщик! Эта смерть глубоко потрясла маркизу; более того, она перевернула всю ее жизнь.
Нет, мадам де Бренвилье вовсе не испытывала к Сен-Круа такой великой любви, как прежде. Некогда она и в самом деле обожала его, однако приятных в постели мужчин найти нетрудно. Но Сен-Круа был больше чем любовником — он был сообщником, домашним демоном, точным отражением ее собственной черной души… Кроме того, их связывала цепь мертвецов. Во-первых, это были те, на ком бни испытывали свои смертельные отвары, — несчастные бедняки, приходившие за помощью в Ратушу, для которых мадам де Бренвилье с ее пирожными, вареньями и фруктовыми компотами была земным воплощением ангела милосердия. Но их признательные улыбки быстро сменялись гримасами агонии — и они умирали, не успев даже произнести молитву.
Во-вторых, была крупная дичь — та самая, ради которой любовники, собственно, и занимались своим ремеслом: сначала гражданский советник Дре д'Обре, отец маркизы, суровый ворчливый старик, бесстыдно цеплявшийся за жизнь, а затем оба его сына, чье неуместное присутствие наносило явный урон наследству. С их смертью мадам де Бренвилье вошла во вкус, ибо этот способ избавляться от ненужных людей оказался чрезвычайно простым и радикальным. Воспитатель маленьких Бренвилье Брианкур едва не поплатился жизнью за подобное открытие, однако ему повезло: маркиза предпочла заткнуть юноше рот и связать руки, сделав своим любовником. Затем новоявленная Локуста обратила свой взор на другие помехи на пути к богатству и процветанию — сестру и невестку. Однако Сен-Круа ее не поддержал: он начал уставать, и его охватил страх, переросший в настоящую панику, когда прекрасная маркиза решила выйти за него замуж, предложив для этого отравить своего супруга.
Любовь Сен-Круа давно умерла, и он вовсе не желал иметь такую чудовищную жену. Ему пришлось спасать несчастного мужа, который оставался единственным заслоном между ним и ужасным брачным союзом: он давал Бренвилье противоядие по мере того, как маркиза пичкала своего благоверного ядом. А затем Сен-Круа внезапно умер в собственной аптеке в тупике Мобер, и, поскольку он по уши залез в долги, судейские чиновники опечатали его жилище. Именно они и нашли в потайном кабинете красную шкатулку вместе с письмом, составленным в форме завещания.