Жданова Веледара Мирославовна
Кинжал Кровавой Судьбы
Издревле маги - одаренные Богами. С давних времен, от которых остались только несколько строк в ветхих летописях, одаренные представляли божественные силы и боролись друг с другом. Однако весы накренялись все ниже. Темные истребляли светлых. Люди ненавидели первых и превозносили вторых. Где царили маги тьмы, были мрак и смерть, где остались светлые души - радовалась природа, и счастье витало в воздухе.
Раньше Тьма и Свет делились строго поровну. Когда же весы коснулись предела, мир содрогнулся. Верховное Существо, прародитель всего, проснулось ото сна. Боги не справились с задачей. Верховное Существо, иначе называемое Эфиро, изменило все порядки, установившиеся в Божественном Эфире.
Персиваль. Замок "Летаргия Сна", Край Скалистых Гор, Империя Куран.
- Соединительница Судеб сказала свое Слово!
- Я повинуюсь только Море, чьи объятия легки и крепки. Мне нет дела до этой белки в колесе.
- Персиваль, ты знаешь, что у Богов сейчас еще хуже. Тебя женится никто не заставляет. Надевай серый плащ, бери белого коня и в путь! Не дело тебе, члену совета, вести себя подобным образом. У твоей повелительницы муж - покровитель ремесленников. Вот у нее беда так беда!
- Ты хуже холеры, Энгред! Льешь кислоту мне в уши! Мора перестала приходить на ритуалы... А как Хотор со своей Светлоликой?
Разговор длился уже третий час. Магистры были на взводе. Энгред, председатель совета Темных магов, скрипел зубами, тщетно стараясь скрыть гнев за маской безразличия. Нежелание Персиваля ехать за компаньоном было понятно Энгреду. И он старался быть мягче и объяснить ситуацию. Терпения хватило ровно на полтора часа. Когда разумные доводы закончились, магистр пустил в ход всю свою язвительность. Однако поколебать холодную решимость Персиваля было сродни лечению гниющего трупа. Поэтому последние десять минут председатель совета уже орал. А упоминание о жене Великого Воина Хотора, Бога Войны, покровителя Энгреда, окончательно вывело магистра из себя.
- Во-о-он!!!
По всему замку Летаргии Сна пронеслось эхо. Голос обрел видимость, подкрепленный гневом. Темный туман заполнил воздух замка. Персиваль довольно оскалился и вышел. Он летел по коридорам быстрым шагом, ловко лавируя между скрючившимися телами слабых магов. Они задыхались, сила магистра рвала им легкие. Персиваль подумал, что, если те умрут, его не заставят ходить за ручку с каким-то ярким недоразумением. Темных магов станет меньше, и весы немного сместятся в сторону Светлых. Только губы дернулись улыбнуться, как туман растаял, а воздух замерцал. Погибающие излечились и выпрямились. Мерцание усилилось, и замок вновь сотряс громовой раскат. Только в этот раз голос принадлежал женщине.
- Достал!!!
За спиной у Персиваля вылетела дверь кабинета. Взрыв поднял клубы пыли. Магистр не стал оборачиваться. Пока сзади доносился надрывный кашель Энгреда, он строил планы, как ему избежать подобной участи. Мора ему не поможет, обзаводиться другим покровителем не имеет смысла. Боги сами сейчас стоят на ушах. Персиваль бы сплюнул, коль не дворянское воспитание. Впрочем, большую часть жизни он мог надеяться только на себя. И сейчас мужчина очень надеялся, что не последует за другом по кривой дорожке.
Эльвита, жена Энгреда, светлая магиня воздуха, тоже была напророчена в компаньоны председателю. И как бы тот не убеждал Персиваля в полезности и правильности подобных уз, все было шито белыми нитками. Такие узы нужны для баланса. А для Темного они - геморрой в самом нежном месте. И Персиваль отказывался принимать участие в этой комедии. Пусть и в масштабах мироздания. Сейчас главной целью мага было скрыться на время, лет на десять... Это следовало сделать как можно скорее. Но дела... Дела.
Персиваль закрыл дверь своего кабинета и тяжело опустился в мягкое кресло. Пальцы левой руки медленно массировали затылок, а правой - постукивали по крышке стола. Давящая боль заполнила все пространство черепной коробки и начинала вспыхивать острыми кострами в разных местах. Массаж помог слабо. Острая боль отступила, но остался океан воды, стремящийся вылиться и не находящий выхода. Магистр попробовал напеть мелодию колыбельной. Когда он не попал в ноту, ножом резануло в виске. Со стоном он откинулся в кресле и мысленно пожелал ревматизма ведьме. Свой совет она вместе с сердцем может послать Богу Грома. Есть надежда, что тот его примет и получит такую боль, что перестанет громыхать. От грозы голова Персиваля болела нестерпимо. Впрочем, ему было известно, что причина в магии. Каждый Темный чем-то жертвует. Жаль, не выбирает чем. Боги любят шутки. Любили. Пока Эфиро не пошутил слишком сильно.
Хотел бы он пожертвовать ногами. Магу Смерти они не очень-то и нужны. От нежити бегают только поначалу. Потом нежить бегает вместо мага... Впрочем, Энгреду тоже не повезло. Его слабые легкие скручивает от запаха разложения. Хотя ему и не надо лазать по подвалам и поднимать мертвецов. Его дело - битва. Однако, - не без ехидства думал Персиваль, - Энгреду надо носиться с мечом, а воздуха не хватает...
В дверь постучали. Персиваль встряхнул головой и выпрямился. Отстранившись от боли, он четко произнес:
- Войдите!
Сначала показалась голова со светлыми вихрами. Потом осторожно выглянули улыбающиеся глаза цвета молодой листвы. Пришедший хитрец быстро заскочил в кабинет и захлопнул дверь. Его грудь ходила ходуном, а рот раскрылся в самой радостной улыбке. На мгновение блондин приник к двери ухом, удовлетворенно кивнул и выпалил:
- Поздравляю Вас, магистр Персиваль! Да будет Ваш компаньон наисветлейшим. Да уравновесит весы...
Персиваль отшвырнул ученика выпускного класса сгустком темной энергии. Тот отлетел и выбил дверь. Глазам магистра предстала кучка из рук, ног и голов пяти учеников. Он вздохнул и вместо двери, выбитой студиозусом Экри, выплел черный занавес. Персиваль курировал выпускников, но все руки не доходили до воспитания в них хороших манер. Если бы он остался в столице, то сделал бы цель обучить их основам вежливости приоритетной. А так, им это сойдет с рук. Магистр снова вздохнул. Взгляд застыл на ритуальном кинжале времен Лютого Века, а мысли хаотично заметались. Раньше он был самонадеян. Считал, что ничто и никто не выживет его из Летаргии Сна. И теперь он не мог припомнить ни одного места, где смог бы остановиться. Ему блестяще удавалось строить планы, и в большинстве случаев он одерживал верх над каверзами судьбы. Но такой подлости магистр не ждал. Литара - злобная змея! Персиваль не слышал о том, чтобы кто-то из Темных смог избежать связи с предназначенным партнером. Но ему было известно о пропаже магов, извещенных Богиней Судьбы Литарой. И он планировал стать одним из них. Жизнь с бестолковой Светлой магичкой не входила в число его желаний. А жреца Моры никто не может принудить!
Не обращая внимания на стоны поднимающихся учеников, Персиваль подошел к шкафу с документами. Он взял кинжал в руки и стал рассеянно крутил его двумя пальцами, пока мысли старательно пробивались сквозь боль. Решив, что любой звук отдается звоном под черепом, темный маг сделал завесу на двери плотнее. Блаженная тишина. В эту минуту магистр всецело посвятил себя рассматриванию реликвии. Лезвие было сделано из живого металла Кард. Черная матовая основа и отливающие на свету кроваво-алым цветом темно-коричневые сосуды. Если закрыть глаза и приложить ладонь, можно почувствовать пульсацию. Лезвие длиной с предплечье в течение веков питалось жизнями сотен и тысяч светлых магов. Но только во время Лютого Века ему приносили жертву каждый день. В хрониках рассказывается, что в свои лучшие времена кинжал Кровавой Судьбы испускал волны магии на километры. Сейчас же его жизнь можно было почувствовать прикосновением, и никак иначе. Персиваль остановил игру пальцев на кончике стали и подкинул артефакт в воздух. Пальцы как заколдованные сжались на рукояти из кожи Аграсхра. Черные особи земноводных ящеров были редки, а с отблеском алого и вовсе легендарны. Кинжал имел огромную ценность. И считался утерянным. Персиваль сладко улыбнулся. Двенадцать лет назад он поднял семь старинных кладбищ для того, чтобы достать артефакт. У сокровищницы была охрана, помощники были кстати. Жаль, гробницу пришлось взорвать. Десяток-другой полусгнивших некромантов, покрытых пылью двух сотен лет, - самый действенный способ поведать миру о найденной реликвии. А Персиваль не привык делиться...