— Ему было тогда шестьдесят, — сказал я.
— Несложно вычислить. А это значит…
Я задумался, мысленно пролистывая историю искусств. Затем до меня дошло.
— Выходит, Леонардо писал эти строки в Риме.
— Прекрасно, вы достойны аплодисментов. В 1512 году папа Лев X призвал Леонардо в Ватикан. Лев был сыном Лоренцо де Медичи и хотел, подобно отцу, возвестить новый Золотой век искусства. На сей раз не во Флоренции, а в Риме, сделав его мировой столицей искусств. Но он был неудачник, жаждущий наслаждений. Его презирали по всей Италии. По стране путешествовали двенадцать монахов-францисканцев, которые в своих проповедях называли Льва антихристом и возвещали конец света. С этим были согласны многие, включая Леонардо.
— Можно представить, какое у него было настроение в Риме, — сказал я.
— Да. Это объясняет строки, которые я перевела вчера. Теперь учтем, что в Риме папа Лев не дал Леонардо ни единого заказа. Об этом прямо так и говорится. «Почему мне не позволено работать?» — спрашивает Леонардо. Рафаэль пишет «Философскую школу Афин», Браманте строит что захочет, а Микеланджело расписывает Сикстинскую капеллу.
— Это должно было обижать Леонардо. Самый крупный его соперник преуспевал.
— Конечно, — согласилась Джинни. — Они ненавидели друг друга. Микеланджело утверждал, что Леонардо не способен ничего закончить, а тот, в свою очередь, называл его каменотесом, считал никчемным художником, не имеющим права расписывать Сикстинскую капеллу.
— Да, — сказал я. — Леонардо вообще не очень жаловал скульпторов, считал их простолюдинами.
— Итак, — подвела итог Джинни, — Леонардо, самый великий из них, был вынужден заниматься лишь в своем анатомическом театре. Но папа Лев приказывает прекратить и это, потому что его тошнит от мысли об анатомичке Леонардо.
Я выпрямился и произнес в тон с Джинни:
— Значит, теперь у нас есть неопровержимые доказательства, что «тот, кто его не ценит», — это папа Лев.
— Именно. Разумеется, Леонардо был очень расстроен. Господь наделил его необыкновенным даром, а ему не позволено работать. Его ярость пылала миллионом свечей, Реб. — Она наклонилась ко мне. — У вас есть какие-то предположения, где жил Леонардо в Риме, когда писал эти строки и придумал Круги Истины?
Я пожал плечами.
— В Бельведерском дворце, — сказала Джинни, всплеснув руками. — А где находится Бельведерский дворец?
Я улыбнулся:
— Бельведерский дворец стоит на Ватиканском холме. То есть там Леонардо решил, куда спрятать Кинжал.
— Наверное.
— Да не наверное, а точно. Я восхищен вами, Джинни. Вы проделали прекрасную работу.
— Но в таком случае, Реб, вам не кажется, что мы летим не в ту сторону? Может быть, нужно сказать Дракко, чтобы он развернулся?
— Ни в коем случае!
— Почему?
— Что с вами, Джинни? До сих пор вы демонстрировали превосходное логическое мышление, и вдруг такой сбой.
— Перестаньте ехидничать. Мы должны быть в Риме, а летим в Калифорнию. Где же тут логика?
Я сжал ее руку:
— Джинни, вы предполагаете, что в Ватикане папа сразу же отменит мессу, чтобы мы могли проверить под скамьями, нет ли там Кинжала? Или вы забыли, что нас преследуют Теччи и «Гибралтар»?
Она побледнела.
— Мы обязательно полетим в Рим, — сказал я, — но только после того, как расшифруем Круги Истины. Когда узнаем, «где и как это покоится». Надо действовать наверняка. Извините, что пришлось вас вернуть с небес на землю.
Некоторое время мы молчали. Я рассматривал Круги Истины. Что-то в значках, образующих окружности, показалось мне знакомым. Потом я вспомнил. На двенадцатилетие Мона подарила мне «Приключения Шерлока Холмса». Один рассказ мне особенно понравился.
— Вы помните рассказ из Шерлока Холмса «Пляшущие человечки»? — спросил я.
Она пожала плечами.
— Там двое обменивались посланиями с помощью специально придуманного алфавита в виде фигурок пляшущих человечков, у которых руки и ноги принимали различные положения. Этот алфавит знали только они. Здесь мы имеем набор концентрических окружностей. Может быть, это пиктограмма?
— Возможно. — Джинни вгляделась в Круги. — Я не криптограф. — Она посмотрела на меня: — Послушайте, может быть, нам действительно попросить защиты в «Гибралтаре»? Все-таки международная спецслужба…
— Замечательно. Значит, вначале мы покинули их, причем не очень вежливо, а теперь будем просить защиты?
— Но они избавят нас от преследования Теччи.