Расследование началось с поиска новеньких телогреек цвета «хаки». Обязательно хотя бы одна из них должна была «выползти» на свет — ведь осень! Кто-то купит трофейную вещицу, непременно наденет и появится в этой «хорошей примете». Так оно и случилось… И вторая улика — это оставленный бандитами в лесу труп соучастника разбоя, которого оплакивали хуторяне. Эти факты помогли напасть на след убийцы Димурова и арестовать его. Нашелся и раненый пулей в бедро. Его лечил местный лекарь на дальнем хуторе. Деревни здесь небольшие, и новости облетали их мигом. У бандитов были найдены и изъяты оружие, деньги, документы, обмундирование советских воинов, десятки медалей, ордена и прочие трофеи. Все это они награбили, убивая наших солдат и офицеров. Арестованные бандиты оправдывались, будто их немцы заставляли силой совершать нападения, клялись, что больше не будут воевать против нас. Главарь падал на пол, ползал, умолял пощадить, простить грехи и прочее… Он же сообщил, что украденного коня забрал сотник, и рассказал, где его убежище. Организаторы бандитских акций обезврежены. Славяна возвратили в восьмую роту.
Старшину Шота Димурова похоронили со всеми фронтовыми почестями на перекрестке двух просек в прекрасном заповедном лесу, который ему так нравился.
Прогремели оружейные залпы на могиле воина.
Прощай, старшина восьмой роты! Прощай, боевой друг и товарищ старшина Димуров!
Солдаты не плакали. Стенали их сердца. Руки сжимали автоматы.
ИСКУПЛЕНИЕ
Командир первого взвода восьмой роты лейтенант Катышев вызвал сержанта Галерина:
— Зачисляю в твоё отделение рядового Рогова. Вы, кажется, одногодки. Вместе будете воевать!
— Есть! — доложил сержант. — Пошли, Рогов! Как зовут тебя?
— Андрей я! А тебя?
— Сержант Галерин, Алексей.
— Ну что ж, пехота, пойдём!
Новичок забросил вещмешок за плечи и недовольно вздохнул. Сержант обратил внимание на необычную форму одежды Рогова.
— Из каких видов оружия стрелять можешь, Рогов?
— Практически из любого, кроме миномёта.
— А из пулемета «Максима» можешь?
— Из «Дегтярева» тоже могу, чего не уметь-то! Было бы в кого стрелять… Из пистолета «ТТ» могу! — с ухмылкой ответил новичок.
— А из снайперской?
— Надо потренироваться, смогу и из снайперской…
Галерин удивился и подумал: «Хвастун! Похоже, сидел в тепленьком штабе, да проштрафился… Ишь, разоделся: ремень с портупеей, брюки „гали“ офицерские и пилоточка шерстяная с голубым кантом… Фрайер настоящий! Сапоги надраил, как на парад… Кто он? Оружием владеет любым, даже „ТТ“? Этим ведь не хвастают! Может, и впрямь способный! Посмотрим, посмотрим…»
Сержант Галерин привел «хвастунишку» в небольшой польский дворик, где размещалось его отделение. У сарая стоял пулемет. Солдаты уставились на новичка, обмениваясь впечатлением. У пулемета остановились:
— Вот что, Рогов, это наш друг «Максим»! Пулеметчик Свинцов погиб недавно. Вторым номером в расчете был. «Сынком» «Максимку» величал. Назначаю тебя на его место… А теперь пойдем в отделение, Андрей.
В деревянном строении без окон когда-то хранились зерно и мука. На дощатом полу было настелено много соломы. Сбросив с плеча вещмешок и положив шинель рядом, Рогов оглядел сарайчик и протянул:
— Я думал, вы в окопах! А здесь… здесь «воевать» можно…
— Бываем и в окопах, когда надо, недовольный репликой гостя, ворчал Бутенко, поправляя солому.
— Знакомьтесь, новый помпулеметчика, — объявил командир отделения.
— Рядовой Рогов! — четко козырнул новичок.
— Чуркин, к тебе помощник, радуйся, — съязвил кто-то.
— Значит, вместо Свинцова, — протягивая руку сказал Чуркин и погладил усы.
— Андрей, — ответил гость, присаживаясь на солому рядом с Чуркиным.
— Откеля к нам, Андрей? Со штаба, аль с тылу приехал? — Чуркин так пристально посмотрел на парня, что тот смутился.
Рогов почувствовал в этом седом человеке мудрого и уважаемого солдата. Его прямой и честный вопрос попал точно в цель. Именно этого вопроса больше всего боялся Рогов.
— О, это долгая история… — попытался увильнуть от ответа Рогов. Он окончательно смутился и опустил голову. Потом взял соломинку и стал ею бесцельно крутить вокруг пальца, положил в рот, пожевал, задумался: «Зачем я буду рассказывать им свою историю? Что было, то прошло…»
Между тем, сарайчик заполнялся солдатами, каждый протягивал руку, знакомясь с новичком.
— Расскажи, коль тяжко на душе, легче станет, — тихо посоветовал Чуркин, — здесь все свои, постарше, а ты молодой, может, поможем чем, а?
— Спасибо. Помочь себе я смогу только сам! — солдаты навострили уши. Они поняли, что с парнем что-то неладно. Загудели.
— Ну, чего там, не загордись! У нас ни от кого секретов нету! — засмеялся усами Чуркин и опять тронул их пальцем.
Теперь отделение собралось в полном составе. Образовался кружок вокруг новичка и Чуркина.
— Рассказывай, Андрей, зачем долго молчишь, — вступил в разговор Маллабай Юсупов.
— У нас дружная семья: все — за одного, один — за всех, — перевернул кто-то крылатую фразу.
— Хочу спросить у вас, «дружная семейка»: в вашем батальоне разведка есть? — неожиданно поднял голову и залпом выпалил Рогов.
— В каждом батальоне разведвзвод. А зачем тебе это, Рогов? — с подозрением спросил сержант Галерин.
— Ну, вы же сказали, секретов нет, вот я и спрашиваю, — все дружно засмеялись.
— Ну, ты зубья не заговаривай, Рогов, видим, в пехоте ты новичок. Давай, все просят, выкладывай, что у тебя стряслось? — опять возник ворчливый Бутенко.
Рогов помолчал, потом смущенно начал:
— Понимаете, ребята, у каждого в жизни не все гладко бывает, может случиться невезение. Вот и мне крупно не повезло… Но я не из тех, кто паникует. У меня нервишки в порядке…
— А что случилось с тобой, Андрей? — уже дружелюбно спросил Бутенко, — Короче, докладывай.
— Стыдно рассказывать, но вы, вижу… от вас не увильнешь. Общительный вы народ, пехота!
— А ты что, не в пехоте служил, что ли? — спросил Маркелов.
— Нет, ребята, я служил в авиации, да вот проштрафился, и меня рядовым в пехоту.
— Хм, интересно, за что такое «наказание» авиатору? — с ехидцей засмеялся Жезлов.
— Летчик я, лейтенант разжалованный… — Андрей снова опустил голову и завертел своей соломинкой. — Самолет разбил я, ребята, но сам, как видите, живой остался…
— Летчик? Лейтенант?! Подожгли самолет, что ли? Подбили? — вскочил на ноги Бутенко.
— Да нет… — Рогов поднял голову и осмотрел солдатский круг. Глаза его были влажными. Он смущенно улыбнулся краешком губ и глубоко вздохнул. Любопытные глаза пехотинцев смотрели на него в упор. Все затаили дыхание. Никто не произнес ни слова. Рогов уже спокойно продолжал:
— В штабе нашей армии я был связным. Возил документы в войска, ну, куда надо, в общем. Доставлял приказы по армии, карты, директивы и прочее. У меня маленький «У-2» был, летал только рано утром или вечером очень низко над землей — так легче маскироваться. Иначе — собьют «мессеры» мгновенно! Вот я и ловчил: чуть солнце сядет, я и пошел! Небольшой разбег — и я на крыльях… Бывало, прилечу, братва штабная орет: «Воздушный фельдъегерь! Здорово!» Обнимают… Все меня в штабах знали, но всегда приходилось торопиться: сдал документы в секретную часть, печать поставили — и обратно, пока не стемнело. Запоздаешь чуть — будешь до утра куковать в штабе рядом с дежурным…
Вообще-то маршруты к штабам я наизусть знал. Лететь-то иногда меньше часа. Сотню раз летать приходилось, пока штаб армии в Жарах стоял… И вот, однажды прилетел я вечером в штаб одной дивизии. Ребята поздравляют: «С праздником тебя, Андрей!