— Алешенька, сыночек, мой руки, завтрак готов!
Повесив косу на сук и положив топор на место, Галерин направился ко двору. Подошел и ахнул: тетушку Верию не узнать! Она надела самое красивое, самое дорогое свое платье, прихорошилась и радостно улыбалась:
— Алешенька, я открою тебе тайну. Это платье шила мне твоя мама Оля. За время войны я ни разу его не надевала. Сегодня я радуюсь, что ты со мной рядом… — глаза тетушка Верии заблестели, она прослезилась от счастья и радости.
Алеша похвалил ее, подошел, обнял за плечи и поцеловал.
— Спасибо, тетушка Верия, за вашу доброту, за мамину память спасибо… Я не видел родных четыре года. Никого не видел. Вот поеду на Ставрополье, к маме, сестричку, наверное, не узнать!
— Присаживайся, косарь мой, будем завтракать.
Хозяйка зарезала того самого горластого петуха, который разбудил гостя. Узнав об этом, Леша расхохотался, а тетушка Верия шутила и смеялась:
— Зачем будил, горластый, вот и попал в жаровню! Пусть теперь молодые петушки поют!
Алеша поел с аппетитом, встал и подошел к хозяйке.
— Спасибо за вкусный завтрак! Тетушка Верия, я решил остаться у вас поработать до обеда. Я помогу вам немного…
Женщина, не ожидавшая такого поворота дел, приоткрыла рот, потом просияла от радости. У нее заблестели глаза:
— Вот так парень! Вот ты какой молодец! — промокая фартуком слезы, она улыбнулась и взяла гостя за руку. — Я очень, очень рада, Алешенька, благодарю тебя навечно! Как ты меня обрадовал! Мне не хотелось, чтобы ты уходил! Коль так, дорогой, иди в сад, а я сейчас. Забирай корзины и бечеву, я скоро, сейчас…
Хозяйка сняла нарядное платье, туфли, надела холщовую куртку, старые ботинки, повязала на голове хусточку и вошла в сад:
— Что ты здесь натворил, Алеша! Я свой сад не узнаю. А сена сколько много получилось. Жаль, что у меня козочки нет. — Взяла пучок травы, помяла его и заключила: — Хорошее сено будет, когда высохнет.
Алексей был рад, что хозяйке понравилась его инициатива. Он улыбался и был готов к новой работе. Тетушка Верия подошла к ветвистому дубу, плененному виноградной лозой. В его кроне виднелись янтарные гроздья вперемешку с дубовыми листьями.
— Алешенька, самое трудное для меня — это лазать по деревьям. Давай снимем виноград в первую очередь! Вот тебе нож, бери корзинку и на веревке будешь спускать, хорошо?
Подавая корзины с виноградом, Алеша рассказывал басню Крылова «Лиса и виноград», а тетушка Верия кричала ему наверх:
— Это я и есть лиса! Надо сорвать виноград, да на деревья лазать не могу, стара стала, — смеялась она, унося очередную корзину во двор.
Галерин словно попал в рай! Куда ни повернись — всюду тяжелые гроздья. Они искрятся на солнце и сами просятся в корзину. Между дел Лешка отрывал сочные упругие ягоды, бросал их в рот, ощущая блаженство.
Хозяева Килисиди имели все приспособления для приготовления виноградного вина и тару для его хранения. Тетушка Верия знала толк в этом деле. Она уже представила себе это искрящееся вино в своих бутылях.
Пока она носилась с корзинами, планы сохранения снятого урожая четко рисовались в ее голове. Жизненный опыт потомственных греков-хуторян передавался из поколения в поколение. Эти люди умели трудиться, хозяйствовать, выращивать и сохранять богатые урожаи. Что удавалось продать — сбывали, имея небольшой доход. На том и держалось их нелегкое бытие в этом забытом горном поселении. Супруги Килисиди жили хорошо, они много трудились, были молоды, и работа не отягощала их. Жили скромно, не зная нужды и невзгод. Теперь, когда тетушка Верия овдовела, и годы подточили здоровье, жизнь ее по-прежнему в заботах и труде заполняла все дни с утра до вечера. Она верила в свои силы и не поддавалась отчаянию. Хозяйка знала, что истопит печь, остудит ее немного, положит целенькие яблоки или груши на прогоревшие угольки и сделает сквознячок. Фрукты высохнут и станут медовыми, только золу сдуй. Она умела делать и сохранять грушовый квас, испить кружечку которого — истинное наслаждение. На огороде у хозяев — сушилка для разных фруктов и чернослива: одно, медленно тлеющее бревно за пять-шесть дней высушит все, что было засыпано в короб. Сушеные фрукты можно хранить как угодно долго: ничего не пропадает у Верии. Она твердо знает, что урожай, собранный с помощью дорогого гостя Алеши, будет сохранен полностью.
Подавая пустую корзину, неугомонная хозяйка каждый раз сопровождала ее какой-нибудь репликой:
— Откуда ты взялся, Алеша! Век бы мне не собрать этот урожай!..
Работа с уборкой винограда приближалась к концу. Галерин спустился с дерева по лозе, как по канату, и с облегчением передохнул:
— Все! Четвертый закончили!
На соломе во дворе работник увидел две горы винограда: белую и сизую. Сели с хозяйкой на скамейку отдохнуть.
— Тетушка Верия, я должен вам сказать одну тяжелую правду. Будет нехорошо, если я умолчу. За этим я и приехал на Кавказ. Вы помните дяди Ваниного сына Анатолия Иванькова?
Тетушка насторожилась, вся напряглась, глядя на гостя. Лицо ее сделалось серьезным, губы сжались, ее редкие черные усики взъерошились щетинкой:
— Неужели Толик погиб?
— Да, тетушка Верия, он погиб. Это был мой друг детства и юности.
— Бог мой, да что же это за несчастье на людей навалилось! Детей убивают! Не верится, сынок, что он погиб! Как же это?..
Толик Иваньков в ее воображении помнился мальчиком. Она не могла себе представить его взрослым, солдатом, и потому оплакивала как ребенка.
— В разведке он был, тетушка Верия. Обстреляли разведку. Анатолий был смертельно ранен. В медсанбате скончался двадцать четвертого октября тысяча девятьсот сорок четвертого года.
— Господь Бог, царство ему небесное, сколько людей погибло… Где-то и мой Аргос вот так, наверное, в земле сырой лежит. Она плакала, и Галерину было жаль женщину, судьбу которой так изуродовала война.
— Дядя Иван узнает — с горя умрет, бедный, — она снова разрыдалась, подняла заплаканное лицо и проговорила серьезно: — Боже, что будет! Какое горе. Не рассказывай, Алеша, отец его не выдержит… Как мне жаль старого человека… не говори про Толика…
— Тетушка Верия! Я должен найти семью Иваньковых. Я обязан рассказать о гибели их сына. Я клятву давал перед его смертью. Мы воевали в одном полку. Когда его ранило, он был еще живым, я клялся, тетушка Верия, они, наверное, похоронку получили…
— Алеша, вот теперь я поняла, почему Иван был угрюмый такой, убитый горем тогда, весной. А матушке Фросе каково будет? Как сейчас помню их сына, резвый такой, шустрый был мальчик, — все еще вздыхала она.
Передохнув четверть часа, гость и хозяйка снова вернулись в сад. Теперь они снимали груши поштучно, ибо упавший плод — уже не груша, а блин сладкий. Установили лестницу-стремянку и один за другим клали плоды в корзину.
До середины дня были обломаны початки кукурузы, срублены стебли под корень, и все — в сарай.
— Тетушка Верия, что будете делать с кукурузными листьями?