Конан хмыкнул. Он не собирался трогать и волоска на ее голове, но решил пока не говорить ей об этом. Ее ужас мог быть полезен.
— Парусати, ты знаешь что-нибудь о женщине, которую привели недавно сабатинцы?
— Да, мой лорд! Они привели ее сюда пленной, чтобы сделать из нее девушку для развлечений как остальных. Но она сильная, и после того, как они прибыли в город и передали ее в руки гирканской охраны, она вырвалась, выхватила кинжал и убила брата Захака. Захак потребовал ее жизни, а он настолько влиятелен, что даже Вирата не мог отказать ему в этом.
— Так вот почему Маг солгал о Нанайе, — прошептал Конан.
— Да, мой лорд. Нанайя находится в темнице под дворцом и завтра ее отведут к гирканцу для пыток и казни.
Темное лицо Конана стало зловещим.
— Отведи меня сегодня ночью туда, где спит Захак, — попросил он. Его прищуренные глаза выдавали его смертельные намерения.
— Нет, он спит с воинами, проверенными степными мечниками. Их слишком много даже для такого сильного бойца как ты. Но я могу провести тебя к Нанайе.
— А как же охранник в коридоре?
— Он не увидит нас и не впустит сюда никого, пока не увидит, что я вышла.
— Тогда давай, — Конан вскочил на ноги, словно тигр, собирающийся на охоту.
Парусати колебалась.
— Мой владыка, если я поняла тебя правильно, ты не собираешься примкнуть к этим дьяволам, а хочешь их уничтожить?
Конан по волчьи оскалился.
— Можно сказать, что с теми, кто мне не нравится, происходят несчастные случаи.
— Значит, ты обещаешь не причинять мне вреда, а если сможешь, то освободишь меня?
— Если смогу. А теперь давай не будем терять больше времени на болтовню. Веди.
Парусати отодвинула гобелен на стене, противоположной двери, и нажала причудливый знак. Панель отодвинулась внутрь, давая доступ к лестнице, которая спускалась вниз в неосвещенную глубину.
— Хозяева думают, что их рабы не знают их секретов, — прошептала она.
— Идем.
Она пошла по лестнице, задвинув за собой панель. Конан очутился в темноте, которая была почти абсолютной, если не считать слабого мерцания света сквозь отверстия в панели. Они спускались, пока Конану не показалось, что они уже ниже дворца и в этот момент они достигли узкого ровного туннеля, который отходил от подножия лестницы.
— Кшатрия, который собирался бежать из Янаидара, показал мне этот тайный путь, — сказала она. — Я собиралась бежать вместе с ним. Мы спрятали здесь еду и оружие. Его поймали и пытали, но умирая он не выдал меня. Вот меч, который он спрятал. Она нащупала нишу и достала оттуда оружие, которое передала Конану.
Спустя несколько мгновений они достигли обитой железом двери и Парусати сделав предупреждающий знак, подвела Конана к ней и показала крошечное отверстие, сквозь которое можно было смотреть. Он увидел широкий коридор, с одной стороны которого была пустая стена, в которой виднелась единственная эбеновая дверь, украшенная орнаментом и запертая на тяжелый засов. С другой стороны был ряд камер с зарешеченными дверьми. Другой конец коридора был очень близко и был закрыт другой тяжелой дверью. Древняя подвешенная бронзовая лампа давала сильный свет.
Перед дверью в одну из камер стоял сверкающий гирканец в блестящих латах и украшенном плюмажем шлеме, с кривой саблей в руке. Пальцы Парусати затрепетали в руке Конана.
— Нанайя в этой камере, — прошептала она. — Ты сможешь убить гирканца? Он могучий мечник.
С мрачной улыбкой Конан проверил на вес оружие, которое она дала ему
— длинное лезвие из вендийской стали, легкой, но очень прочной. Конан не стал объяснять, что он был мастером в борьбе на прямых мечах Запада и изогнутых саблях Востока, дважды изогнутых иллбарских ножах и шемских палашах в форме листа. Он открыл потайную дверь.
Когда он шагнул в коридор, то мельком увидел лицо Нанайи, наблюдающей из-за решеток позади гирканца. Скрипнула петля и охранник вскочил по-кошачьи, сжав до почернения губы и сразу бросился в атаку.
Конан встретил его на полпути и две женщины увидели игру мечей, которая бы зажгла кровь и королям. Было слышно только быстрый, мягкий шорох ног, скольжение и дребезг стали, и дыхание борцов. Длинные легкие лезвия фатально мерцали в призрачном свете, словно живые создания, части мужчин, которые держали их в руках.
Висевшее на волоске равновесие сдвинулось. Губы гирканца скривились в предчувствии поражения и от отчаянной попытки умереть вместе со своим врагом. Более громкий звон лезвий, вспышка стали — и мерцающее лезвие Конана казалось погладило гирканца по шее. Но когда гирканец свалился на пол, его шея был наполовину разрублена. Он умер без крика.
Конан стоял какое-то мгновение над ним. Меч в его руку был испачкан темно-красными следами. Его туника была разорвана и выглядывавшая из-под нее мускулистая грудь легко поднималась и опускалась. Только капельки пота блестевшие на ней и на лбу выдавали его напряжение. Он оторвал связку ключей с пояса мертвеца и скрежет стали в замке заставил Нанайю прийти в себя.
— Конан! Я потеряла всякую надежду, но ты пришел. Какая борьба! Я бы хотела уметь наносить такие удары! — высокая девушка легко шагнула вперед и подобрала меч гирканца. — Что теперь?
— У нас будет мало шансов, если мы попытаемся выбраться до темноты, — сказал Конан. — Нанайя, когда придет другой охранник, чтобы сменить того, которого я убил?