Хондзио сказал:
- Мы не выпускаем хунхуза из поля нашего зрения. Капитан Кавамота может подтвердить мои слова, - он кивнул в сторону третьего собеседника. - Я думаю, что звезда Чжан Цзо-лина начинает закатываться. Военные его успехи тоже не блестящи. В районе Шанхайгуаня мы вынуждены создать укрепления, чтобы не допустить в Маньчжурии драки между китайскими генералами. Не исключена возможность, что нам придется подсказать хунхузу переехать из Пекина в Мукден, а войска его разоружить.
- Что ему делать в Мукдене?! - решительно возразил капитан Кавамота. - Убрать его, и конец! Нам известно, что хунхуз тайно встречается с каким-то ловким американцем.
- Это мне больше нравится, - усмехнулся Окава. - Надо развязать себе руки, чтобы идти по императорскому пути. Япония - первое государство, созданное божественным провидением, и потому она должна господствовать над всем миром. Такова божественная миссия страны Ямато. Я говорил об этом, когда японские войска были в Сибири, и сейчас говорю об этом в Маньчжурии... Коляска императора не может объезжать гусеницу, которая переползает дорогу. Вы поняли меня, Кавамота-сан?
- Да, конечно... Но не привлечь ли нам полковника Доихара? Он сейчас в резерве генерального штаба.
- Я думаю, что это можно сделать, - медленно произнес Хондзио. Нужен рескрипт императора, чтобы Доихара получил право служить в китайских войсках.
Разговор становился все более обнаженным. Впрочем, на это, возможно, повлияла саке - обычно рисовая водка вызывает мужчин на откровенные разговоры...
Встреча в "Ямато-отеле" происходила ранней весной, а в марте высочайшим рескриптом полковник японской армии Доихара Кендези получил императорское соизволение перейти на службу в войска китайского маршала Чжан Цзо-лина. Доихара занял скромную должность адъютанта японского советника при штабе правителя трех китайских Восточных провинций генерала Нанао. До издания императорского рескрипта Доихара числился сотрудником второго, или разведывательного, отдела японского генерального штаба...
Прошло еще три месяца... Военные события осложнились. Войска Чжан Цзо-лина с боями отходили в Маньчжурию за Великую китайскую стену. Маршалу пришлось оставить древнюю столицу и переехать в Мукден - так подсказали ему в штабе Квантунской армии.
Ночью, чтобы не вызывать толков, специальный поезд маршала Чжан Цзо-лина отбыл из Пекина. На платформе пекинского вокзала маршала провожали военный советник генерал Нанао и его адъютант Доихара. Советник задерживался по неотложным делам в Пекине и рассчитывал выехать в Мукден следующим поездом. Когда сигнальные огни на последнем вагоне маршальского поезда исчезли во мраке ночи, Доихара послал телеграмму в Мукден в адрес оптового торговца зерном. В телеграмме было несколько слов:
"Отгружено три вагона бобов". Это означало - маршал Чжан Цзо-лин едет в третьем вагоне.
Как только капитан Кавамота получил эту телеграмму, он приказал действовать. Перед рассветом следующего дня все были на месте. Капитана Кавамота сопровождал капитан Удзуки и несколько минеров из двадцатого саперного батальона, вызванных сюда из Кореи. Усиленный заряд установили под мостом, на перекрестке железных дорог. Кавамота поднялся на железнодорожную насыпь и долго всматривался в сторону, откуда должен был прийти поезд. Но было еще темно, и в бинокль различались только неясные силуэты телеграфных столбов да уходящие вдаль рельсы.
Когда наступил рассвет, Кавамота услышал нарастающий грохот. Он поднял руку и так стоял с поднятой рукой, продолжая следить немигающим взглядом за поездом, который на большой скорости приближался к мосту... Вот третий вагон поравнялся с зарядом. Кавамота резко опустил руку. Тяжелый взрыв потряс тишину. Огонь, пыль, дым взметнулись в небо, и железный скрежет слился с затихающим эхом взрыва. Саперы начали отходить, но здесь вспыхнула перестрелка. Кавамота уже успел отбежать в заросли гаоляна, но должен был вернуться и приказал прекратить стрельбу.
Вскоре все собрались на дороге у грузовика. Капитан пересчитал людей - все десять в сборе. Кавамота вскочил в кабину, солдаты и капитан Удзуки - в кузов. Водитель включил скорость. Сделав большой крюк, военный грузовик въехал в город с другой стороны.
При дворе императора многим оставались неясны события, связанные с гибелью маршала Чжан Цзо-лина. Военные молчали. Однако последний член Генро1, старейший из старейших советников императора принц Сайондзи, в те дни записал в своем дневнике:
1 Императорский совет, созданный еще в царствование императора Мейдзи - в конце прошлого века.
"Это весьма странное событие. Никому этого не говорят, но не виновата ли здесь японская армия?"
Волей-неволей пришлось премьеру Танака доложить обо всем императору. В личной аудиенции он сказал, будто раздумывая, но за этим раздумьем генерал скрывал свое личное отношение к событиям.
- Что касается инцидента, - говорил он, - связанного со взрывом поезда Чжан Цзо-лина, то я подозреваю, что в армии имелось некоторое число подстрекателей. В связи с этим я сегодня отдал военному министру распоряжение произвести расследование.
Военный министр выслушал указание премьера. Невозмутимо и вежливо он ответил:
- Танака-сэнсэй2, я сделаю все, что от меня зависит...
2 Учитель. Вежливая форма обращения к старшим.
По пути из резиденции премьер-министра он заехал в генеральный штаб, взволнованный, теряющий спокойствие, сказал генералу Койсо благоразумному Койсо, как его называли:
- При дворе настроены расследовать причины гибели Чжан Цзо-лина. Премьер-министр только что сказал об этом. Он желает выглядеть ясновидцем и предполагает, что смерть маршала - дело военных.
- Он хочет быть пророком? - воскликнул Койсо. - Но, как говорит пословица: предсказатель сам никогда не знает своей судьбы!
- Я тоже так думаю, - сказал военный министр. - Не возомнил ли он себя гусеницей, которую должен объезжать экипаж...
- Истинные самураи, прославляющие родину, заслуживают всяческой похвалы, - добавил Койсо. - Надо сделать все, чтобы расследование не состоялось.