- Вы сравниваете меня с Наполеоном, - рассмеялся Рузвельт, - и хотите предостеречь от его ошибки. Ну что ж!
Президент взял листок бумаги, что-то черкнул и передал камердинеру, который прислуживал за столом. Через минуту камердинер вернулся с бутылкой старого французского коньяка, наполнил бокалы.
- Давайте выпьем за то, чтобы не повторять великих ошибок, сказал Рузвельт. - Вы серьезно думаете, что Гитлер может поднять нас на воздух своей атомной бомбой?
- Совершенно серьезно! Субатомная энергия существует вокруг нас. Мы обязаны взять ее под свой контроль.
Рузвельт задумался. Он нажал кнопку и вызвал своего секретаря генерала Уотсона.
- Послушайте, Уотсон, над этим стоит подумать, - он протянул письмо Эйнштейна. - Это требует действия...
Через десять дней генерал Уотсон по поручению президента собрал совещание военных консультантов. Пригласили и Сцилларда. Сциллард сказал:
- Если полностью расщепить килограмм урана, произойдет взрыв, равный по силе взрыву двадцати тысяч тонн динамита...
- О, это нам подойдет! - воскликнул один из военных.
Консультанты поддержали просьбу Сцилларда - выделить для изучения атомной проблемы шесть тысяч долларов.
С этого и начались лабораторные исследования по изготовлению атомной бомбы. Через два года Рузвельт подписал распоряжение, напечатанное на бумаге оранжевого цвета.
Полковник Гровс, руководитель Манхеттенского проекта, не имел никакого отношения к ядерной физике. Его осведомленность в этой области тоже стояла на уровне познаний заурядного полицейского, о котором говорил Рузвельт. И тем не менее полковника Гровса назначили военным руководителем проекта. Главным его качеством считалась бульдожья хватка - этот своего добьется, а добиваться предстояло многого.
По специальности Гровс был строителем, скорее даже подрядчиком, потому что сам он ничего не строил, только распоряжался. Последнее время Гровс возглавлял постройку Пентагона, здания военного министерства. Новое назначение принял с энтузиазмом - его привлекли масштабы предстоящей работы: выполнение Манхеттенского проекта оценивали в сто миллионов долларов. Такого подряда Гровс еще никогда не получал!
Полковник-строитель отличался чудовищным тщеславием, завидовал успехам других. Гровс решил использовать ситуацию, чтобы сразу продвинуться вперед. В военном министерстве он поставил условие пусть ему сразу дадут бригадного генерала.
- Мне это нужно для дела, - говорил он. - Генеральское звание действует на ученых куда сильнее, чем на военных... Мне же придется возиться с этими битыми горшками.
"Битыми горшками" Гровс пренебрежительно называл физиков, поступавших под его начало. Многие из них имели Нобелевские премии, считались учеными мировой величины, но для Гровса они оставались только "коллекцией битых горшков".
Ограниченный и бестактный человек, Гровс был убежден, что в мире все решает только грубая сила. Генерал-солдафон, став на пост руководителя Манхеттенского проекта, постепенно забирал власть, становился неограниченным монархом в самостоятельном атомном государстве внутри Соединенных Штатов Америки.
Стоимость Манхеттенского проекта первоначально определялась в сто миллионов долларов, но под конец перевалила за два миллиарда. На строительстве атомных заводов было занято сто пятьдесят тысяч рабочих. В подчинении Гровса оказалось три засекреченных "атомных" города; вместе с прилегающими к ним заводами, лабораториями, исследовательскими центрами они занимали площадь в десятки тысяч квадратных километров. И первым из городов по степени секретности, конечно, был Лос-Аламос, где конструировали атомную бомбу. Названия этих городов перестали упоминать в газетах, будто их никогда не существовало на географических картах.
В своей вотчине Гровс создал собственную контрразведку, установил строгую цензуру в частной переписке ученых, организовал подслушивание телефонных разговоров, запись их на магнитофонную ленту, учредил "детекторы лжи" для определения политической благонадежности своих подданных.
Под началом этого человека, рядом с ним работала и Джейн Флеминг, молодая американка, считавшая до недавнего времени, что она достигла в жизни счастья. Война разрушила все...
Весной бригадный генерал Гровс дольше обычного задержался в Лос-Аламосе. Атомные заводы вступали в решающую стадию строительства, и главная лаборатория начала получать первые мизерные дозы атомного горючего, измеряемого миллиграммами. В Пентагоне Гровса поторапливали - атомная бомба нужна сейчас, но не после войны. Сталинград произвел в войне перелом, русские все сильнее начинают давить на Гитлера. Нужно торопиться... Гровс всю свою энергию направлял на то, чтобы быстрее получить бомбу.
Собственно говоря, у генерала Гровса были основания проявлять настороженное беспокойство за сохранение оранжевой тайны. Иное дело, что треволнения Лесли Гровса превратились в шпиономанию. Он готов был подозревать в измене любого сотрудника Манхеттенского проекта - от ведущего физика, занятого теоретическими исследованиями атомных проблем, до негра-шофера, перевозившего грузы на строительную площадку в Лос-Аламосе.
Было естественно предположить, что германское военное командование, занятое разработкой собственного секретного оружия - той же атомной бомбы или самолетов-снарядов, должно интересоваться, что происходит за океаном, какие сюрпризы могут преподнести им американцы в ходе мировой войны. Конечно, "маленький грек" - адмирал Канарис, столько лет возглавлявший абвер, не упустит случая сунуть нос в Манхеттенский проект. Разведка есть разведка.
Инцидент, который поверг в панику Лесли Гровса и руководителя манхеттенской контрразведки майора Ленсдэйла, произошел в разгар исследовательских и строительных работ в штате Нью-Мексико. На пустырях Клинтона уже поднимались бетонные трехсотметровые улитки реакторы для атомного горючего, росли корпуса плутониевого комбината, а в Лос-Аламосе конструировалась дьявольская бомба, обладающая фантастической взрывной силой. Уже после войны, вспоминая и вновь переживая тогдашнюю тревогу, Ленсдэйл говорил Гровсу:
- Ну конечно, это произошло, когда мы занимались "серебряной операцией"...