Когда Титаны создали людей, Аканти решил пошутить в характерной для него манере. Он высадил в центре Мира саженец "cinerosus lignum", иначе известном как пепельное дерево или Древо Безумия. Оно было взращено на проклятой почве Харата и впитало в себя нечестивую воду из Озера Смерти. Никто не заподозрил неладное, пока Древо Безумия не начало плодоносить. Как ты думаешь, какие плоды можно было собрать с этого дерева?
Артур вздрогнул от мрачной догадки.
— Именно. Чёрные яблоки, также известные, как «плоды ярости». Каждое из этих яблок было средоточием болезней, пороков и биологических мутаций. В скором времени, деревья распространились по всему Миру, неся в себе Тлен. Отвратительные пороки вышли наружу и поразили многие народы, но люди почему-то оказались наиболее восприимчивы к ним, и это поставило всю расу на грань вымирания. Казалось, люди обречены, ведь Титаны не сумели найти противоядие. Магия Алчущего была чуждой их пониманию.
В этот момент в ситуацию вмешались никто иные, как Перворождённые. Как я уже говорил, о них почти ничего не известно, кроме того, что они были непримиримыми противниками Аканти. Возможно, эльфы знают больше о них, ведь Эрфины были их творцами.
Перворождённые изучили геном Чёрных Яблок, и его влияние на смертных существ, после чего провели над Древом Безумия вивисекционный ритуал при помощи техник Каюдаши. Они добились успеха — частично искоренили, частично модифицировали влияние плодов ярости, а главное запустили в Древе Безумия процесс генетического самоуничтожения, так называемый «терминальный апоптоз». Таким образом, за последующие сто лет пепельные деревья вымерли полностью, больше не грозя истреблением жизни в Саул Тай.
Безусловно, тех, кто был заражён в первой волне, не смогли спасти, и они быстро погибли. Однако мутации продолжали появляться, даже после уничтожения деревьев. Они привели к появлению оборотней, виндиго и вампиров. Последние оказались весьма многообразны, отличаясь друг от друга порой разительно. Маковиты, гонусы, вельзуры, серые упыри, ламии. И Токра.
Помимо того, что мы не испытываем проблем с солнцем, у нас есть и другие отличительные особенности, выделяющие нас среди остальных пасынков Аканти. В Токра нельзя обратить, они появляются сами собой, когда специфические гены-носители обоих родителей объединяются в клетке. Токра не может быть женщиной. Из-за сложностей с воспроизводством Кион-Тократ вынужден выделять огромные суммы на поиски недавно родившихся братьев по всему Варуму.
Каждое доставленное в Орден дитя подвергается очищению, которое принято называть ритуалом Благостного Эльфирода. Эта процедура сковывает Охотника, не позволяя нам обратиться в Тёмных. И всё-таки она не идеальна. Мы не можем полностью избавиться от него. Охотник стремится вырваться из плена. И каждый раз, когда приходит Жажда, он становится сильнее. Впервые это случается в твоём возрасте, когда ученики переходят на новый уровень.
— Неправда! — воскликнул Смилодон и сам поразился своей дерзости. — Я не чувствовал никакой Жажды, и никто не пытался завладеть моим телом. Это случилось в тот момент, когда статуя в храме, под замком Айбэш-Зу, атаковала меня неизвестным двеомером.
— Частично ты прав, — согласился Зерат. — Действительно, в первый раз мы искусственно пробуждаем Охотника. Это связано с многолетними исследованиями, ведущимися в Проклятой Цитадели. Чародеи доказали, что можно улучшить статистику положительных инициаций. Это подобно прививке от оспы. Если невозможно противостоять болезни, лучше самостоятельно спровоцировать её в более щадящем режиме, чтобы затем её легче было вылечить. Статуя, о которой ты упомянул, есть ни что иное, как монумент самого Алчущего. Он был установлен под Айбэш-Зу в момент его постройки, задолго до того, как здесь появился Кион-Тократ. На самой деле в статуе нет никакой магии, она всего лишь проводник Рю, поток которой направляют на Покинутого, чтобы инициировать его.
Поэтому, когда приходит время, каждого студента отправляют в Смертельную Петлю, которая выматывает его тело и разум для того, чтобы он не мог сопротивляться Кровавой Инициации. По сути она и есть завершающая часть ритуала Благостного Эльфирода. Всё это было задумано для того, чтобы, ложась вечером спать, ты не боялся наутро проснуться безумцем, ослеплённым жаждой смерти. Вопросы есть?
— Я читал легенду о появлении Токра, — задумчиво произнёс Артур, — правда, она звучала несколько иначе, чем в вашем варианте. Согласно ему пепельные деревья и плоды ярости были делом рук Зловещей Пятёрки. В то же время, людей исцелили не Перворождённые, а Всесильные Боги Элинады, во главе с Яматом Огненным.
— Всё верно, — заметил Зерат. — Легенда-первоисточник была адаптирована под современные реалии. Ведь теперь никто не слышал об Алчущем, зато Пятёрка, как и вся Терфиада, заставляет их жалкие души трепетать, вне зависимости от того, поклоняются ли они ей или ненавидят больше жизни. По мнению смертных, нас, Токра, выплюнули на свет боги Тьмы, и такая трактовка людей вполне устраивает, ибо очень неплохо укладывается в узкие понятия их мировоззрения. Знаешь ли ты, что раз в год, в день весеннего равноденствия[1] в некоторых империях проводят молитвенные песнопения, на которых жрецы Элинады просят своих божков уничтожить всех сыновей Ночи. Весьма занимательное и уморительное зрелище, советую посмотреть как-нибудь, если будет возможность.
Зерат тихо рассмеялся, припомнив что-то смешное. Артуру же было не до смеха.
— И что теперь? — не скрывая горечи, спросил он. — Мне придётся убивать людей ради их крови?
— Для начала, не людей, а кукол. Возможно, так тебе будет проще, если ты такой неженка. Лучше сразу настроить себя на то, что эти объекты не люди, а всего лишь ходячие бурдюки, которые мы можешь в любой момент осушить.
Циничные слова Зерата заставили Артура сощуриться, чтобы скрыть потрясение. Однако было заметно, что юноша едва держит себя в руках. Казалось, из его глаз вот-вот брызнут искры.
— Эй-эй, — воскликнул глава Шандикора, — не надо сердится. Я-то здесь причём? Подумаешь, матушка-природа сделала тебя вампиром, нашел трагедию всех трагедий. Теперь у тебя есть два пути: смириться с самим собой, либо продолжать грызть себя до самой смерти. В любом случае, обойтись без человеческой крови ты не сможешь. Никто ещё не смог. Пока тебе не понять, ведь даже та Жажда, которую ты постиг в Змеином Храме, была вызвана искусственным путём. Но поверь, уже в скором будущем ты станешь мечтать о нежной бархатной шейке, на которой набухла такая аппетитная вена, — при этих словах лорд причмокнул, и это вызвало на лице Артура гримасу отвращения.