«Чёрный исполин. В одном экземпляре.
Светлые эльфы. Двести шестьдесят четыре особи.
Туранские мамелюки. Двести сорок три особи.
Альварский чародей (лично для главы Шандикора).
Пилозубы. Горные. Шестьдесят три особи.
Рабы. Для повседневных работ. Сто восемьдесят пять душ.
Куклы. Низкого качества. Сто пятьдесят душ.
Куклы. Высокого качества. Сто десять душ.
Куклы. Отменного качества — рабыни наслаждения (лично для магистра Садомиуса). Восемь душ.
Продовольствие. Тридцать повозок муки. Три повозки с сухофруктами. Двадцать повозок солонины. Тридцать пять бочонков с красным вином.
Снабжение. Десять повозок дублёной кожи. Десять повозок обогащенного металла»
Перечень заказов из торговой книги Крила Фаргота
Следующие несколько недель для Смилодона оказались весьма чёрными. Не проходило и дня, чтобы он мысленно не возвращался в храм, в котором утратил свою невинность. Девушка, прикованная к жертвенному алтарю, казалось, навсегда поселилась в его снах. В глазах юноши уже нельзя было разглядеть ни следа мечтательности или детской наивности. Хотя, ещё совсем недавно, эти черты являлись неотъемлемой частью его живой натуры. Наиболее жестоким образом Смилодона заставили прозреть, и он изменился окончательно и бесповоротно. По крайней мере, так ему казалось.
Прошёл месяц. Очередное тёплое утро застало Артура, стоявшим неподвижно у открытого окна. Лучи солнца били в лицо, заставляя щуриться. Вот уже пару часов он наблюдая за брачными танцами двух каменных шварков. Но, несмотря на занимательность зрелища, Артур ни разу не улыбнулся.
Этот день обещал стать похожим на все предыдущие, с их размеренными тренировками и лекциями. Однако настойчивый стук в дверь стал первым сигналом обратного. Артур не сразу открыл дверь. И первым, что он увидел, было взбешённое лицо учителя Тарчета.
— Чего так долго? — прорычал Малициус. — Совсем отбился от рук, мальчишка.
— Чем обязан вашему приходу, учитель Тарчет? — ледяным тоном оборвал его Артур. — Сегодня прекрасный день, вы не находите?
— Снова дерзишь! — по привычке ответил Тарчет, уже смирившись с манерой Смилодона. — Попридержи-ка лучше свой язык. Договорились?
Смилодон только пожал плечами и отошёл на шаг назад, предлагая учителю зайти.
— Некогда тут рассиживаться. И так опаздываем. Ты идешь со мной. По дороге всё объясню.
Смилодон кивнул и, захватив ножны с Шершнем, поспешил за учителем. Тарчет начал вещать на ходу:
— Итак, этим утром в ущелье Быка прибывает караван Крила Фаргота. Это купец, с которым мы уже много лет ведём взаимовыгодную торговлю. Он поставляет в долину провизию, рабов и кукол. То же касается и спарринг-бойцов, на которых студенты оттачивают мастерство. Ты уже встречался с дикими тарлингами. Их тоже поставил в Орден Скупой Крил.
Тарчет обернулся и увидел бесстрастное лицо студента. Синие глаза юноши казались ещё более холодными, чем обычно. Ни дать, ни взять — отпрыск благородных кровей, слегка надменный и отчуждённый. Впрочем, Артур не желал унизить или обидеть своего учителя. Когда улыбка исчезала с его лица, оно становилось высокомерным, как и у всех его предков — правителей Арханского Дома.
— Чего молчишь? — насупился Тарчет. — Или совсем неинтересно?
— Отчего же? — юноша пожал плечами. — Вы ведь сами велели заткнуться.
— Ну-ну. То-то, я гляжу, ты такой примерный, — учитель скривился в насмешливой гримасе. — Ладно, продолжай в том же духе. Может, я даже привыкну.
Покинутые вышли в общее крыло замка, и здесь их уже поджидал знакомый Смилодону студент — его одногруппник по имени Келноз Граникус.
С самого первого дня их отношения не заладились. И это слабо сказано. Граникус ненавидел Артура, ведь тот ни разу не позволил себя прогнуть, вопреки общей атмосфере, сложившийся в группе. Ведь все ученики в ней признавали первенство Келноза, своего заводилы и главаря. В этом не было ничего удивительного, тот действительно выглядел сильнее ровесников, да и умом отличался более острым, чем они. Однако, в случае со Смилодоном, это правило дало сбой. Будучи визуально слабее, Артур обладал невероятным даром ко всему, что касалось поединков и боевых искусств. Да и в интеллекте превосходил своего визави. Отсюда родилась зависть и неприязнь. По крайней мере, в годы ученичества.
С первых лет жизни в детских покоях Артура признал только один ровесник. Его звали Дик Азарус. И это было лучшее, что с ними могло произойти. Даже насмешки, льющиеся со стороны Граникуса и его банды, порой перетекающие в достаточно опасные потасовки, не могли сломить дух обоих мальчишек, черпающих силы в дружбе. Но как известно, ничто не вечно под луной. И раскол в отношениях тоже был предрешён.
Граникус, конечно же, стал причиной и камнем преткновения, ведь тот, кто ищет, всегда найдёт. Спустя годы, он наконец нащупал слабое место в дружбе Смилодона и Азаруса. Дик был достаточно горд и, несмотря на то, что мог своим телом закрыть друга в момент опасности, мальчик не мог стерпеть насмешки, подвергающие сомнению его личные качества. Когда Граникус однажды назвал его трусом, который прячется за спиной Смилодона, он, сам не ведая, запустил в душе Азаруса механизм злобы и зависти. Ведь человеческая психика — такая хрупкая вещь, с которой нужно обходиться максимально осторожно. Единственный камешек или песчинка могут привести к результату катастрофическому. Так и получилось. Последующее предательство со стороны Азаруса привело к тому, что мальчишки просто перестали общаться. Впрочем, в настоящее время это уже не имело значения, ввиду гибели Азаруса от рук драугов.
— Главный учитель, вы не говорили, что Смилодон идёт с нами! — Келноз недовольно взглянул на Артура с высоты своего роста.
— Что? — возмущённо рявкнул Тарчет. — Подери Шарака, ещё один наглец на мою голову! Ты хочешь сказать, юный Граникус, что я должен отчитываться перед тобой? А может ты сразу начнёшь мне указывать, что делать?
Келноз закатил глаза кверху.
— Конечно нет. Я просто был немного удивлён.
— Тогда перестань удивляться. Потому что мой хлыст не понимает разницы между удивлением и наглостью. И я не посмотрю на то, что ты уже не ученик. Тебе всё ясно, Граникус?
Келноз опустил голову, всем своим видом выражая смирение.
— За что мне это наказание, — продолжал бурчать учитель. — Каждая сопля мнит себя, по меньшей мере, лордом или принцем. Ещё пелёнки не успели отстираться. Кровь на губах не обсохла, а всё туда же.
Граникус вспыхнул, Артур же остался бесстрастным. С недавнего времени он перестал реагировать на оскорбления или чужие реакции, уподобившись внутри выжженной пустыне.
Тарчет вёл молодых людей к главным воротам замка, и им, волей-неволей, приходилось выслушивать излияния учителя.