Ей стало ясно, что эти люди видели подписанную ею фотографию и слышали рассказ Микеле. Но вскоре она поняла, что он чуточку приукрасил или изменил правду, и когда их вопросы грозили поставить ее в затруднительное положение, Микеле спешил помочь ей с ответом.
— По словам Микеле, ваш отец был английским банкиром? — спросила мать Микеле, ошибочно полагая, что мистер Роуд занимался финансовыми операциями такого же уровня, как в швейцарских банках.
— Это не совсем так, хотя он и работал в банковском деле, он… — попыталась внести ясность Аликс.
— Я же говорил тебе, мама, — поспешно перебил ее Микеле, — синьор Роуд был связан с английским банком «Сити и Метрополитэн», вернее, с его отделением здесь.
И тут же намеренно увел ее от темы, поинтересовавшись у Аликс, нравится ли ей гарнир из крошечных луковок величиною с пуговицу, который она выбрала для тушенного в сметане молодого барашка.
Второй вопрос не вызвал затруднения, и лгать не пришлось. Да, она училась в Англии. А комплимент синьоры Париджи, отпущенный насчет ее безукоризненного итальянского, Венеция прокомментировала так:
— Думаю, тетя Дора, она отшлифовала итальянский, заканчивая свое образование здесь. Когда я училась, некоторые девочки, помнится, так и поступали — специально приезжали сюда из Англии на год. Мы-то понимали, что у них была еще и другая цель — найти себе богатого родовитого итальянского мужа, хотя, разумеется, об этом не говорилось.
Это уж слишком! Аликс чуть не задохнулась от возмущения, однако попыталась выдавить короткий смешок.
— Но я приехала сюда из-за болезни отца, а не для того, чтобы доучиваться!
Венеция нахмурила брови:
— Значит, вы окончили школу в Англии и только потом приехали сюда?
— Нет, я просто прекратила учебу, когда мне было восемнадцать. Сейчас в Англии только девочки из очень состоятельных семей могут позволить себе завершать образование за границей.
— Вот как?! — Море эмоций содержалось в этом восклицании, но от темы все-таки ушли. А потом, когда случайно упомянули об их собственном доме, Аликс удалось перекинуть мяч на их сторону.
Ей ответил Леоне Париджи:
— Мы живем в получасе езды отсюда, на Альбанских холмах. Это чуть повыше восточного берега озера Альбано, где расположены частные владения. Но наша вилла не похожа на старые замки. Мой дед, построивший ее на рубеже веков, более всего ценил домашние удобства, мы же переделали ее на современный манер. Она невысокая, выкрашена в белый цвет, обращена фасадом к озеру, а позади расположен парк, где находится наша семейная гордость — аллея высоченных кипарисов, которую венчает фонтан, как раз и давший название вилле. Впрочем, вы все увидите своими глазами, правда? Особенно после того, как Микеле столь долго скрывал вас ото всех. Ведь вы, кажется, познакомились с ним в Английском клубе, членом которого состоите и где он случайно оказался по приглашению друга?
Эта откровенная ложь, еще более дерзкая, чем предыдущие полуправдивые увертки Микеле, окончательно вывела Аликс из себя. Но она не успела раскрыть рта, как Микеле наступил ей под столом на ногу и неуклюжим движением локтя сбросил с колен на пол ее сумочку. Аликс посмотрела вниз — Микеле был уже там, притворяясь, что собирает ее содержимое. Когда Аликс наклонилась, Микеле тихо прошептал:
— Пожалуйста, не выдавайте меня. Я потом все объясню.
Уже через мгновение он как ни в чем не бывало сидел на своем месте и невозмутимо отвечал на вопрос сводного брата:
— Да, мне тогда неслыханно повезло, что я встретил там Аликс. Но теперь, когда вы сами с нею познакомились, то не будете корить меня, что я какое-то время скрывал ее от вас?
Вместо ответа Леоне смерил Аликс пристальным оценивающим взглядом, и она опустила глаза.
— Нет, никто не станет упрекать тебя за это, — согласился он с Микеле. Потом попросил официанта принести кофе и ликеры, и Аликс оставалось только радоваться, что скоро это тяжкое испытание подойдет к концу.
Последние четверть часа, пока обсуждали ее персону, Аликс размышляла, как должна была поступить. Разоблачить вранье Микеле с самого начала? Или участвовать в этой инсценировке, а когда терпение кончится, распрощаться со всей компанией?
Но разве можно было встать и уйти? Ведь они были добры к ней, пригласили за свой стол и, в конце концов, точно так же попались на удочку Микеле, как и она сама. Они верили ему, и она не могла взять на себя роль невинной жертвы, отвечая полуложью на полуложь за их гостеприимным столом. Это было бы непозволительной вещью, проявлением дурных манер, которое ненавистно всем итальянцам.
Но только лишь поэтому она предпочла хранить молчание? И Аликс вынуждена была признать, что нет. Глядя на этих людей, с которыми после сегодняшнего вечера вряд ли когда-либо встретится, Аликс поняла, что все-таки получила удовольствие, проведя время в их обществе, в которое они ее радушно приняли. Ее притягивало мягкое обаяние синьоры, хотя немного и смущала ее несколько странная манера держаться; любопытные взгляды этой девушки, Венеции, и ее горделивая осанка не давали Аликс расслабиться; а в Леоне она почувствовала что-то смутно вызывающее. Но что именно? Этого она пока не понимала. Быть может, это объяснялось не только его первым оценивающим взглядом, но и последующими, глубокими и пристальными, которые она в течение всего вечера ловила на себе. Он словно пытался привлечь ее внимание, не упуская возможности обратиться к ней с каким-нибудь замечанием. Но всякий раз она внутренне съеживалась, стараясь держать дистанцию и стыдясь своего соучастия во вранье, которое навязал ей Микеле, ибо чувствовала, что Леоне Париджи не из тех, кого можно безнаказанно провести, не заслужив при этом его глубочайшего презрения.
Устроенный Микеле маскарад скорее всего обидел бы синьору Париджи, но Леоне, как подозревала Аликс, попросту бы вынес им обоим приговор. И вот, стараясь сохранить перед ним свое лицо, она вынуждена была, как могла, подыгрывать Микеле. Она вовсе не собиралась встречаться с его семьей… в особенности с Леоне, который мог пожалеть ее за доверчивость или презреть за тайный сговор с его братом. Пусть и неохотно, но Аликс вынуждена была признать это.
Наконец Микеле предпринял первый шаг к расставанию.
— Ну что ж, думаю, мне пора отвезти Аликс домой, — сказал он и, поднявшись, поцеловал мать в щеку. Официант отодвинул стул Аликс.
— До свидания, — пробормотала синьора Париджи. — Теперь Микеле должен пригласить вас к нам домой.
Леоне тоже встал и протянул ей руку. Сжимая ее ладонь, он спросил:
— А где вы сейчас живете, синьорина, после того, как съехали с квартиры отца?
— Пока у меня нет точного адреса, но я уже подыскала себе небольшую квартирку. А пока живу в пансионе.
— Вот как? И где же это?
Аликс ничего не оставалось, как назвать Леоне свой адрес, тем более, что Микеле все равно знал его. Леоне в ответ удивленно повел бровью и повторил:
— Виа Савелла. Это за рекой, к юго-востоку от Гарибальди. В сущности, не так уж далеко от Микеле.
В его словах Аликс уловила скептическую интонацию, но ничего не ответила. Леоне вернулся за стол, а они с Микеле удалились. На улице она задала ему всего один вопрос, в котором надеялась выразить все свое презрение:
— Никакого пари ни с каким Беппо никогда не было. Так ведь?
Микеле искоса глянул на нее и признался:
— Нет, не было.
Глава 2
Микеле откинулся на спинку сиденья и взялся за руль.
— Думаю, мне необходимо объясниться. Может, прокатимся куда-нибудь? Например, в сторону Тиволи, — предложил он.
— Думаю, мы прокатимся до моего пансиона. Там и объяснитесь, — сухо ответила Аликс.
Микеле поморщился:
— Под неусыпным оком консьержа?
— Там есть холл. А когда я услышу от вас все, что мне нужно, то можете быть свободны.