Мне много чего приходилось выслушивать от пациентов, от коллег и начальства. И это не считая, тёщи, соседей по даче и алкашей у подъезда. Со временем поневоле стал философом пофигистского толка. Но сейчас не сдержался:
— Дать бы тебе в морду…
— Дай! — неожиданно обрадовался он. — Знаешь, ты, наверное единственный человек, от кого я никогда по роже не получал, ни в прямом, ни в переносном смыслах! Как только ни пытался крутиться, кроме кулака в морду от жизни ничего не видел! Давай, Лерыч, врежь! Ты же меня и так сколько лет отфутболиваешь! Оглянись! Вокруг одни обезьяны! Где человека найти, чтоб хоть часть забот своих в надёжные руки отдать?! Не к кому мне больше обращаться, как ты этого не понимал никогда?!
— Пойдём. — сдерживать закипавший гнев пока получалось. — Перерыв скоро закончится. В буфет ещё успеем заскочить. Угощу тебя шампанским… по старой врачебной традиции…[2]
— Да, в гробу видал эту конференцию! — заорал Серый. — И тебя тоже!
Сбежав вниз по ступенькам, он зашлёпал по лужам к своему джипу. Я вышел из-под бетонного козырька, подставив лицо холодному осеннему дождю. В горле першило, курить хотелось нестерпимо, попытался даже, высунув язык, отлавливать им мелкие капли, в надежде разбавить вязкую горькую слюну во рту.
«Если мне когда-нибудь доведется создавать свою Вселенную, то устрою её правильно, чтобы никто в ней не страдал, везде царила гармония и порядок. Совершенный мир. Для всех. Возможно такое?».
Не дождавшись ответа, усмехнулся, понимая, что не дорос до озарений, о которых рассказывал Иван Георгиевич. Развеселился от таких мыслей, даже полегчало, а может быть, просто избавил лёгкие от чужого сигаретного дыма. Пора было возвращаться на конференцию. Уже подходя к своему месту, услышал в голове голос:
«Такой мир возможен, Валерий, если для мыслящих существ, обладающих свободой воли, создать тепличные условия. Но разве это будет правильно? Когда хорошо всем, отсутствует вектор развития. Не к чему стремиться, нет необходимости в прогрессе. Это заведомый тупик, в котором ничего не совершенствуется, ни образ мыслей, ни душа».
2
По старинной немецкой врачебной традиции, доктор, поставивший смертельный диагноз коллеге, угощает его шампанским. О традиции чаще упоминается в связи с обстоятельствами смерти А. П. Чехова.