– Ты царь персов Кир?
– Я – Кир, – ответил царь и спешился.
– Тебе послание из Мидии от Гарпага. – Гонец протянул зайца Киру.
– Заяц? – не понял Кир. – Ты проделал столь длинный путь, чтобы привезти зайца от человека, который едва не убил меня в младенчестве? Что это значит?
– Это значит, что мой хозяин нашел способ загладить свою вину, – ответил гонец. – Вскрой тушу, царь, прочти послание…
Кир распорол брюхо зайца кинжалом и извлек письмо:
«Кир, теперь ты царь персов и обрел силу для мести над своим истинным врагом, пославшим меня убить невинного младенца, – писал Гарпаг. – Царь Астиаг обезумел. Он стар и слаб. Все вельможи и жрецы ненавидят его. Они поддержат твое право на престол Мидии. Восстань на Астиага – и получишь трон в Экбатанах бескровно, по праву наследия. Прими этот дар от меня, усыпившего бдительность Астиага настолько, что царь вверил мне все свое войско. Оно не станет сопротивляться тебе, прими в дар мое повиновение и трон Мидии, а взамен забудь прошлую обиду – я поплатился за все смертью сына от рук безумного царя»…
Все-таки оседлав коня, Кир помчался не в сторону водопада. Он принял решение изменить маршрут. Но сперва он отдал распоряжение отправить обоз с вином, хлебом и мясом с царского стола вождю марафиев.
Он решил встретиться с человеком, которого его мать не пригласила на торжество из гордыни. Несмотря на щедрые свадебные подношения вождь марафиев был не просто недоволен, он был оскорблен, что дочь рода Ахемена предпочли невесте клана марафиев.
Кир спокойно рассказал ему о своем плане отделиться от Мидии, сообщив, что не хочет вовлекать в заговор жену и посвящать в свои решения мать. Состоялся особо доверительный разговор равных, что польстило вождю. После недолгих раздумий вождь сказал:
– Я согласен, но захотят ли войны с сильной Мидией мужи моего племени… Это грозит опасностью их женам, их детям.
– Прикажи всем собраться в поле и пусть захватят с собой серпы! – приказал молодой царь.
Марафии пришли. По приказу царя они, словно замыленные лошади, рубили тростник и кусты до самой ночи, и этот тяжкий труд не на шутку их утомил. Даже разозлил. Но замысел царя имел продолжение. К тому времени пришел обоз с яствами и вином. Царь объявил о начале пира. Все наелись досыта, хмель ударил в головы.
– Ну что, мои верные марафии, что вам понравилось больше: обременительный рабский труд или праздничный ужин?!
– Конечно, пир, царь! – в один голос ответило племя.
– Так отделимся от Мидии, перестанем быть рабами Астиага. Хватит кормить их до пуза, не дадим им ничего более и заберем их добро! Будем вечно пировать?! Вы пойдете со мной на войну!
– Война! – одобрительно закричали воины.
– Ты молод, но знаешь, как завоевывать сердца сторонников! – признал вождь.
Марафии и пасаргады, а за ними все племена в скором времени должны были объединиться и пойти войной на своего зажравшегося сюзерена. Персы больше не будут платить дань мидянам. Это сказал Кир – царь персов и мидян.
– А твоя мать взаправду не знает о восстании? Она же дочь Астиага? – все же спросил напоследок глава племени, когда Кир собрался в Пасаргады.
– А я его внук, которого он хотел убить, – дал ответ Кир.
– Значит, все действительно серьезно. Месть – это славно! Веди, царь! – кивнул удовлетворенный вождь.
Война началась с посла.
Посол персов прибыл в Экбатаны и, представ перед Астиагом, передал слова своего царя:
– Отныне царь персов не считает себя вассалом Мидии!
Астиаг нервно захихикал и приказал Гарпагу снаряжать войско в поход.
– Уничтожь бунтовщиков! Всех. До единого.
Вельможи ждали именно этого указа: Астиаг, видимо, действительно считал себя неуязвимым, за долгие годы правления так и не научился распознавать людей, коль доверил подавить восстание человеку, который ненавидел его больше всех.
Глава 12. Восстание персов
Как только царь мидян узнал, что Гарпаг предал его и войско развернулось, то посмотрел в глаза вельможам. До него быстро дошло: они знали, что замыслил его доверенный военачальник. Значит, они все лицемеры! Столько лет Гарпаг играл беспрекословное подчинение, и царь не заметил лицедейства. Но какое искусное притворство!
Все эти годы Гарпаг вел себя безупречно, понимал царя с полуслова, пресекал любые попытки нарушить царский покой. Он ходил за царем тенью и не молвил ни слова, ничего никогда не просил, а однажды согласился выпить яд для доказательства своей преданности по первому требованию царя. Астиаг передумал. Пожалел столь верного пса. Выходит, зря! Выходит – он ошибся, просчитался. Гарпаг вынашивал план мести глубоко в душе, не обнаруживая себя ни мимикой, ни жестом.