– Госпожа Роммель, необычайно рад вашему возвращению.
Селенна спрыгнула с коня, отправив его гулять по саду.
– Накорми эту тощую девку, Хорст, и чтобы она к обеду уже была в подвале, – распорядилась она и поспешила в дом.
– В подвале? – спросила Кира.
– В боевом подвале, – улыбчиво ответила Хорст. – Пройдёмте, юная леди. На завтрак у нас была овсянка с подливкой. Надеюсь, не откажетесь от завтрака в такой час?
– Нет, конечно, нет.
– В таком случае, прошу за мной.
Кира последовала за слугой. Он провёл её в дом. Вокруг было множество мебели: тумбы, шарниры, лампы, диваны, роскошные люстры и даже скульптуры размером с медведя. На кухне было тепло, хоть и пусто. Хорст указал девушке на стул, а сам взял чистую тарелку и принялся накладывать кашу из кастрюли. Он поставил наполненную тарелку перед Кирой. Она, недолго думая, взялась за ложку. Слуга молча стоял рядом, наблюдая за оголодавшей гостьей.
– Ты так и будешь смотреть на меня? – насторожилась Кира.
– Да, – без капли сомнения ответил Хорст.
Её пугало такое отношение. Это место, эти люди – всё казалось необычным. Кира опустошила тарелку. Слуга поставил перед ней стакан с соком. Ленн попробовала.
– «Как вкусно», – подумала она. – «Хоть и слегка кисловат».
– Вы утолили свой голод, леди?
– Да, более чем.
– Хорошо, в таком случае, прошу за мной.
Кира поднялась из-за стола. Хорст шёл по длинному коридору, как вдруг резко завернул за угол и остановился, указав на дверь.
– Прошу, спускайтесь.
Ленн открыла дверь и неторопливо спустилась по скрипучей лестнице. На стенах мечи из самой разной стали и из самых разных точек мира. Щиты, доспехи, копья, арбалеты, и вообще, невиданное раннее, оружие.
– Садись, – приказала Селенна, пнув по деревянному стулу.
Кира послушалась. Перед ней стояло зеркало. Давно она не видела своё отражение. Лицо бледное, уставшее, с засохшими пятнами крови и с прилипшим пеплом. Волосы взъерошенные. Вся шея в грязи. Ей захотелось умыться.
– Ну, как, нравится собственное отражение? – спросила госпожа.
– Да, я красива.
– Не смеши меня! – воскликнула Селенна, схватив Киру за волосы. – Грязное лицо. Кривая спина. Глаза смотрят всё время в пол. Руки, как будто ты всю жизнь разгребала дерьмо. Что ты ими делала, Кира? В какие дыры залезала?
– Я проделала долгий путь! – возмутилась пекарша. – У меня не было времени привести себя в порядок.
– В своей голове ты представляешь себя иначе – гордой, сильной, страстной, а в отражении видишь простолюдинку с рынка, – Селенна начала расчёсывать волосы ученицы, больно вырывая спутанные локоны. – Красоту нужно заслужить. Ты должна хорошо выглядеть.
– Зачем? Потому, что я женщина?
– Нет, потому что ты госпожа. Выпрямись! Вытяни шею! Грудь вперёд! Люди низшие не заботятся о своём теле, и поэтому окружают себя грязью, завистью и невежеством. Мы же воительницы, госпожи, повелительницы. Наш облик должен соответствовать нам. Пускай каждый видит, пускай каждый знает, – кто выше их по праву.
Кира терпела боль. Слова госпожи вдохновляли её. Вселяли уверенность и непоколебимость.
– Расскажи мне о своём происхождении. Кем были твои родители?
– Они пекли.
– Семья пекарей?
– Да.
– Как просто… У меня всё было не так. Я родилась и выросла в замке. В огромном замке, и прожила там двенадцать лет. И за все двенадцать лет так и не смогла посетить все его комнаты. Мы жили вдоволь, даже слишком. Так было… пока не началась очередная война. Мой отец служил королю, поэтому сразу же ушёл на фронт, забрав с собой моих братьев. Но войну мы проиграли, и новый король отобрал наш большой замок. Мне было четырнадцать, когда я покидала свой дом. Я вернулась туда лишь спустя двадцать долгих лет. Ночью. Одна. В замке тогда находилось сто двадцать туш. Я перебила их всех…всех. А к рассвету я просто открыла ворота и ушла, оставив позади себя сто двадцать тел. Мои руки были чёрные от крови. Помню, как сильно они горели. Ладони жгло, словно я держала горящие угли. Кровь буквально разъедала мои пальцы… Но я была довольна. Удовлетворение от исполненной мести – самое сладкое чувство из всех. После того случая поползло столько слухов. Тогда меня прозвали: «белая смерть». Мне так нравилось, когда меня так называли. Ведь больше всего на свете люди страшатся смерти. Меня не сожгли на костре только потому, что никто не поверил, что девушка могла перебить сотню солдат. Для них это было чем-то фантастическим. Глупцы. Они даже не представляли, как это было приятно. Сейчас к нам совершенно иное отношение. Нас боятся и при любом удобном случае кидают на костёр…В конце концов мой замок законсервировали. Он по сей день стоит пустым, и даже самые бесстрашные воины бояться заглядывать туда. Бояться наткнуться на смерть… На меня!