– Ы… уоис… пфа… аик, – бурчал он что-то невнятное.
– Армию алланов видела? – спросила Кира у девушки.
– Они… они были тут буквально час назад, – ответила она, с ужасом наблюдая за воином.
– Славно.
Кира покинула дом, седлав коня. Девушка босиком выбежала за ней на мороз.
– Стой! – воскликнула она. – Аллан ведь ещё жив. Что мне с ним делать? Мне страшно. Помогите мне. Я никогда… никогда не видела столько страданий. Что же мне делать?
Девушка разрыдалась. Слёзы замерзали прямо на её румяных щеках.
– Беги отсюда. На юг. Юг в той стороне, – ответила Кира, указав направление. – Убей этого аллана, сними с него одежду, возьми его коня и, если не сдашься, то выживешь.
– Убить? Убить человека? Нет… нет, я не могу.
– Они не люди, а животные. Не убьёшь ты – убьют тебя.
– Пойдём со мной. Не оставляй меня, прошу… умоляю.
– Да наберись же смелости, мать твою, и иди на юг! Хватит ныть, и не смей умолять меня. Мне плевать на тебя! Всему миру плевать на тебя.
Кира отправилась дальше по следам, оставив девушку позади.
Буря не прекращалась. С неба начал валить чёрный снег. Впереди горел дом, но солдат было не видно. Жалостливый писк слышался где-то за треском огня. Кира объехала горящий дом, заметив капли крови. В сугробе лежал мёртвый старик. Всё его тело заволокло снегом, и лишь лицо было открыто благодаря псу, который лежал рядом и замёрзшими лапами периодически убирал снег с лица хозяина. Поникший взгляд собаки был устремлён исключительно на старика. На его приоткрытые бледные глаза. Он издавал протяжные мольбы, совсем непохожие на собачьи. Не скулил. Плакал. По-настоящему. По-человечески. Кира увела взгляд. Проигнорировала. Рыдающий пёс не обратил на неё внимания, дрожащими лапами защищая старика от грозной вьюги. Он замерзал.
Ленн услышала топот копыт. Она осмотрелась, стараясь заметить среди непогоды несущегося всадника. Он скакал по небольшому холму, беспощадно подгоняя коня, так стремительно, словно торопился куда-то. Вдруг, заметив Киру, он остановился. Солдат так сильно натянул поводья, что конь поднялся на дыбы, дико заржав от боли. Ленн прищурилась. Часть лица воина была перевязана красной тряпкой. Он поднял руку, в которой держал отрубленную голову девушки. Той самой, которую Кира оставила одну с ещё живым алланом. Он демонстративно бросил голову со склона, и она покатилась вниз, оставляя на снегу алые пятна. Аллан показала Кире средний палец и помчался дальше. Ленн взглянула на отрубленную голову, на которой застыл предсмертный ужас, и недолго думая, устремилась вслед за удирающим всадником.
***
Аллан примчался в военный лагерь. Множество шатров были разбросаны по снежной пустыне, а возле каждого из них горели факелы. Солдат слез с коня и направился в центр лагеря, где расположилась шатёр генерала. Алланы бродили вдоль его обиталища, словно ожидая чего-то. То грелись у огня, то заходили к генералу, то вновь выходили обратно, словно маясь от безделья. Раненный воин вошёл в шатёр генерала. Фаль Дреанн сразу же заметил запыхавшегося солдата с окровавленным лицом, и слегка улыбнулся.
– Сними эту грязную тряпку. Дай глянуть, – потребовал генерал.
Аллан отодрал замёрзшую тряпку вместе с куском кожи. На месте щеки виднелась обезображенная дыра. Рот приоткрыт. Губы опухшие. Языка нет. Зубы чёрные от крови.
– Нарвался на простолюдина умеющего держать меч? Надо быть осторожнее. Это тебе не женщин бить.
– Му-му-гы-и-мы, – попытался ответить солдат.
– Дайте ему бумагу и перо! – приказал фаль Дреанн.
Подчинённые сразу же преподнесли аллану всё необходимое. Он взялся за перо и нервно, со злостью начиркал на бумаге несколько слов. Генерал прочёл написанное.
– Девчонка? Ты что, шутишь? Не смог справиться с девчонкой? Ты понимаешь, что всю жизнь теперь будешь немым?
Аллан отвёл взгляд. Кони заржали. В палатку медленно вошёл солдат.
– Генерал, – обратился он.
– Выглядишь ужасно, – отметил фаль Дреанн.