Мы видели, что русская власть сначала признала манапов. По свидетельству Талызина, бумаги адресовались, например, "старшему манапу сарыбагышей Джантаю-батырю". Валиханов в декабре 1864 г., осуждал русские власти за то, что ими "ничтожный, известный лживостью" Сарынбек (или Сарымбек) был возведен в знание "ага манапа", тогда как прежде у киргиз аристократии не было, и только немногие, как Урман и Бурумбай (или Бурамбай, Буранбай), выдвинутые своими личными качествами, достигали главенства, при чем первый был известен храбростью, второй — замечательным умом. Назначив главным манапом ничтожное лицо, русские "случайное явление возвели в постоянное достоинство": этим же они вооружили против себя других манапов (называются Мурад Али, из бугинцев и Боли-Карай), которые "ушли не от нас, а от Сарымбека". Мне неизвестно, имеется ли в виду тот Сарамбек, или Сарымбек в долине Таласа на Карабуре, с которым имел дело Черняев, или упоминаемый у Талызина манап Саурамбай Худояров, бывший в 1868 г. младшим помощником уездного начальника и бывший в живых еще в 1897 г., когда о нем говорится только как о "почетном старике Тынаевской волости" (из сарыбатышцев).
Во всяком случае власть манапов скоро пришла к концу; по временному положению 1867 г. (замененному впоследствии положением 1886 г.), выборные бии могли быть одинаково из манапов и не манапов.
Рассмотрение судеб киргизского народа, как части населения сначала Российской империи, потом СССР, не входит в задачу настоящего очерка.