И потому я не останавливался, а пускал в огненного мага один снаряд за другим.
– Огрызаешься? Огрызайся, огрызайся, никчемный черный волчонок, – возвещал Раша мрачным загробным голосом. – Мы, первогодки, можем создавать не более тридцати заклинаний. Ты уже использовал целых двадцать пять. Еще пять атак, пять бесполезных атак, и я отправлюсь за тобой, чтобы подпалить твой облезший хвост.
Еще пять заклинаний? Нужно срочно что-то придумать. Нужно придумать.
Нужно!
Внезапно меня осенило. Пыль. Ведь до Раши долетает пыль от моих снарядов. Да, она безвредна и совсем не опасна. Обычно так и есть. Но если все провернуть с умом….
Я создал ещё одно заклинание земляного снаряда, выглянул из-за дерева, тщательно прицелился и запустил его. Полностью расслабленный моими предыдущими бесплодными атаками, он даже не подумал хоть сколько-нибудь уклонится. Возгордился. Посчитал себя в полной безопасности. За что и поплатился. Нет – под воздействием амулета защиты мой очередной снаряд все так же рассыпался в пыль. Но на этот раз я метнул свое заклинание не в живот, не в грудь, и ни в голову, а прямо ему в лицо.
Где-то на уровне глаз.
– Да… Какого! – раздался возмущенный и даже обиженный вопль.
Есть. Этого я и ждал. Напряженные ноги тут же распрямились, и я устремился к временно ослепшему Рашу так быстро, что мне бы позавидовало любое магическое заклинание. Я преодолел разделяющее нас расстояние за какие-то несколько мгновений, и когда огненным маг только-только закончил протирать запорошенные мелким прахом-песком глаза, мой кулак уже впечатывался в его надменно выпяченную челюсть. Удар – и Раша с шумом упал на землю. За ним, потеряв равновесие, тут же упал и я.
Впрочем, ненадолго. Шустро оперевшись на руки, я привстал и быстро оглядел поверженного врага. Отличный получился удар – всем ударом на зависть. Хотя я в своей силе нисколько не сомневался: ремесло кожевника – работа не из легких. Оттого и удар у меня и недурственный – губа разбита, язык прикушен, а рту уже собирается маленькая лужица крови. Все – с таким ртом особо не поколдуешь, а значит Раша мне больше не враг. То есть – не соперник.
Рядом со мной, словно из воздуха, появился Явель.
– Дай ему в морду, Кирий. Дай ему, еще! -кричал он, прыгая вокруг меня словно злой щенок. – Дай ему так, чтобы он навсегда запомнил. Дай ему так, чтоб он забрал все слова обратно. А со словами – свои гнилые зубы. Врежь ему Кирий, врежь! Ради магии – врежь!
Вмазать Раше мне действительно хотелось. Хотелось врезать так, чтобы он больше никогда не смог открыть своего поганого рта.
Я приподнял свою руку, согнул пальцы в кулак, замахнулся, и…
*
Усадьба Дер Вишей поразила меня своими, просто-таки грандиозными, размерами. Хотя, разве сложно поразить того, кто привык впятером ютиться в небольшой избушке? Это я уже сейчас, повзрослев, понимаю. Но тогда, попав туда в первый раз, я не мог не изумляться внушительными размерами. Каменная стена, окружающая усадьбу, казалось, тянулась от одного края мира и до другого. Потом я долгое время не мог отозвать взгляд от высоченных железных ворот, словно сплетенных искусным садовником из стеблей винограда.
Но это были цветочки по сравнению тем, что я увидел внутри. А посмотреть было на что: там находились длинный каменный двухэтажный дом под черепичной крышей, несколько отдельно стоящих или примыкающих к дому флигелей разнообразных форм, большая конюшня на целых шесть лошадей, постройки для прислуги, в некоторых из которых на одного человека отводилась больше места, чем на мою семью. А когда я увидел их огромный парк – с беседками, аллеями, маленькими прудами, фонтанами и небольшой часовней, то потерял дар речи.
Впрочем, мое восхищение длилось совсем недолго –лишь до тех пор, пока меня не познакомили с местным управляющим. Им оказался невысокий и толстый старикашка с красноватым лицом и недобрым взглядом. Подойдя к нему, Эдбуд Дер Виш сказал всего одну короткую фразу: «этого – в холопы», и, развернувшись, отправился прямиком в господский дом, словно меня для него больше не существовало.
Снова – ни слова, ни даже пол слова не сказано на прощание. Как же это больно.
Зато со мной тут же заговорил краснолицый старикашка.
– Меня зовут Йорберг, и я здесь – главный управляющий, – проговорил мужчина, степенно поглаживая свой большой живот, и перебирая пальцами красивые резные костяные пуговицы бархатного жилета.