— Не заболей с непривычки, — сказала Алена.
— А ты привычная?
— Я еще купаться буду, — Алена села так, чтоб лучше видеть водителя, — ты, правда, не возражаешь, что мы к отцу заедем?
— О чем ты! — Кирилл притянул девушку; она не сопротивлялась, но оглянулась.
— Отец увидит.
— И что?
— Да ничего, — Алена засмеялась, — просто каждый раз доставать потом будет — куда ты делся, и придется объяснять, что это была моя очередная ошибка. Он расстроится…
— А почему я должен куда-то деться? — Кирилл испытующе взглянул на Яна, но тот молчал, демонстративно сжав губы — а зачем ему было вступать в спор, если править «соседу», по любому, осталось два дня, и в Москве он ему все припомнит.
— Не надо об этом, — Алена вздохнула, — Кирилл… знаешь, мне так больше нравится, чем Ян, — и сама прильнула к его губам.
Когда поцелуй иссяк, она вернулась в свое кресло.
— Поехали, а то отец ждет.
То ли поцелуй был таким горячим, то ли время подошло, но ноги вновь обрели чувствительность.
— Интересный он у тебя мужик, — Кирилл завел двигатель, — поляков — ладно, а москвичей-то он за что не любит?
— Долгая история, — Алена вздохнула, — пусть он сам тебе потом расскажет.
Впереди возникло скопление явно нежилых домиков, и только возле одного стоял черный джип.
— Посигналь, — попросила Алена.
Кирилл посигналил; из домика вышел парень и остановился, поджидая гостей.
— Это Вовка, хозяин турбазы, — пояснила Алена, когда они подъехали совсем близко.
За домом оказалась стоянка, где уже устроились два одинаковых «Пассата»; Кирилл встал рядом, отдал деньги и потом, все трое перебрались в джип.
— Тачки-то чьи? — спросила Алена, когда они отъехали от базы, — неужто кто из Радчинских решил открыть сезон?
— Не, пришлые леща гребут, — Вовка махнул рукой, — а у тебя, значит, жених появился?
— Не то, чтоб жених…
— Я ж культурно выражаюсь! А я как к тебе подкатывал…
— Ты неправильно подкатывал, — Алена привалилась к Кириллу, сидевшему рядом, на заднем сиденье, и тот обнял ее.
— …Конечно, неправильно, — пояснил Ян, руша в «соседе» наметившуюся идиллию, — что та турбаза, если тут, типа, столица светит! Только, фиг ты, девочка, угадала!..
— Заткнись! — огрызнулся Кирилл, — собирался молчать, вот, и молчи! Сами как-нибудь разберемся!..
— Посмотрим— посмотрим…
Высадил их Вовка у знакомых кустов. Василий помог забраться в лодку сначала дочери, потом Кириллу; оттолкнулся веслом от видимого ему одному берега и ловко перебравшись на корму, дернул заводной тросик. Двигатель затрещал. Лодка, задрав нос, понеслась, хлопая по воде днищем, оставляя за собой разбегавшуюся в стороны волну. Щурясь от встречного ветра, Кирилл огляделся. Пейзаж казался фантастическим и не шел ни в какое сравнение с наполненными ужасом и горем прошлогодними картинками. Там люди бежали от стихии — бежали с криками и плачем, под аккомпанемент вертолетов и катеров, под четкие команды спасателей, мычание обезумевших коров, вой собак, а здесь они сами шли ей навстречу, и стихия с радостью принимала их.
Поездив по России вместе с Яном, Кирилл видел и гораздо более внушительные водоемы, но здесь все было по-другому. Только через несколько минут он понял, в чем дело — какими бы широкими и могучими ни были реки, они всегда имели берега, а здесь берегов просто не существовало! Не только берегов, а, вообще, суши — деревья росли прямо из воды, и столбик с табличкой «Берегите лес», и столбы электропередач тоже торчали из воды. С Всемирным потопом сравнение не возникало, потому что бескрайняя водная гладь несла ни кару за грехи человеческие, а покой и умиротворение. Кириллу вспомнился старый фильм с Кевином Коснером, «Водный мир».
…Точно! Вот он, реальный Водный Мир! Смотри и запоминай! — он обратился к Яну, но тот усмехнулся.
— На фиг, оно мне надо? Я романы не собираюсь писать.
— Дурак ты, — Кирилл вздохнул.
— Это я тебе тоже припомню, — зловеще кивнул Ян, — Москва-то с каждой минутой все ближе — скоро репортаж надо делать, так что кончается твое время…
Кирилл знал, что, скорее всего, так и будет, но думать об этом не хотелось — он наслаждался властью над собственными мыслями и поступками. Последний раз такое состояние возникало у него в детстве, когда еще не требовалось заниматься добыванием денег (эту проблему решали родители), и Яна не существовало вовсе — ни имени такого, ни фамилии Борецкий.
Кирилл снова попытался погрузиться в таинство пробудившейся природы, однако прежний восторг не возвращался. Все было очень красиво, очень ново, но через месяц ведь оно, вместе с Аленой, ее отцом, потрясающими трелями птиц и неповторимым своей свежестью запахом воды, потеряется в серой массе отработанного жизненного материала.