Он отстранился, а я видела на манжетах его рубашки кровь. Риги ли? Мою ли?
— Мою… — тихий голос, прошептал ответ на ухо.
Я широко распахнула глаза от удивления, замечая за спиной покойного императора девичью фигуру, и…
Смерть приходит внезапно, но всегда — срезать свой колосок.
Глава 19
Первый вдох вышел болезненным. Никогда не дышала огнем, но, вероятно, это были бы сравнимые ощущения. Легкие рвались и плавились, как будто успели позабыть, что такое дыхание. Воздух пробивался с трудом, царапал, рвал горло, заставлял кашлять, не давал ни мгновения передышки. И я начала дышать.
Медленно, глубоко, вымучивая каждое движение, переживая муки ада… даже умирать было легче. И от этой мысли мне стало так смешно. Но воздуха на смех не хватило, и я закашляла.
Зрение вернуться не успело, впрочем, как и слух, но я чувствовала, что лежу на чем-то холодном и гладком, чувствовала чью-то теплую ладонь на лбу и надеялась, что это не новый виток моей смерти. Дышать становилось все легче, словно воздух изменялся, понимая мою ситуацию. Но, скорее всего, привыкал организм.
Слух вернулся раньше зрения. И теперь я слышала чье-то прерывистое дыхание совсем рядом. Вероятно, это был тот, кто держал, не отпуская, мою руку, тот, кто делился собственной силой. Если бы могла, я бы наверное встрепенулась от открывшегося мне знания. Чужая сила? Теперь и я ее чувствую?
Чувствовала! Как медленно она распространяется по телу, облегчая дыхание, согревая остывшую кровь, возвращая меня к жизни. Чужая сила, которая поддерживала, помогала моей собственной?!
Я снова закашлялась. Смеяться еще не получалось. Сила. У меня есть собственная сила, а значит — я не умерла. Я буду жить. Это просто была инициация, как у Хеля, как у остальных. Ведь первая смерть — не смерть, он говорил, что мы всегда возвращаемся. И я вернулась. Вернулась!
Радость, всепоглощающая, вытеснила боль. Или это чужое вмешательство запустило ускоренное восстановление моего собственного тела? Я видела, как затягиваются раны у магов, видела, как они поднимались и снова шли в бой — эти кадры любили показывать, запугивая и заставляя восхищаться силой главной опоры империи. Я видела это не раз, но сейчас это происходило со мной. И от того накала энергии, того тепла, что поднималось откуда-то из груди, меня охватывало желание творить. Сделать хоть что-нибудь, дать этой силе выход.
Я открыла глаза.
Голова была повернута набок, и я видела, как рядом течет кровь. Не моя — автоматически определила. Посмотрела прямо и встретилась с внимательным взглядом императора. Не Эйнака, а своего дяди. Он держал свою ладонь над моей, и щедро делился силой и… кровью.
Я не чувствовала боли, но видела, что у меня разрезано запястье. Симметрично оно было рассечено и у императора.
— Что?.. — сил хватило на одно слово.
Так вот как оно — чувствовать себя всемогущим, но внезапно понять, что все это лишь видимость.
— Организм восстановить сложнее, чем кажется, — тихо пояснил мужчина. — Но раз уж пришла в себя, дальше сама. Мне нужно помочь Андану.
Андану? Мне еще плохо удавалось удерживать мысль, но это имя слишком много значило, чтобы игнорировать его. Помочь Андану? Помочь моему сероглазому чуду? Что происходит?
С трудом, но мне удалось сесть. Кровь остановилась, и запястье быстро затягивалось новой, еще совсем тонкой кожей. Организм восстанавливался, приходя в себя. Но так было лишь со мной.
В углу комнаты, как будто, пока я отсутствовала, здесь прошел ураган, сметая с полок, пола, все и всех, лежала сломанной куклой Сведрига. Я помнила, как Эйнак пробил ей сердце, сейчас даже помнила то, что он сказал про нее — «грязная кровь», но она рядом со мной. А сейчас ее тело, как какой-то мусор, было брошено в угол.
Арье… Я попыталась найти взглядом старшего принца, но его не было. Ни его, ни его вещей — ничего. Я осталась одна в разрушенной, комнате, где должна была умереть.
Звуковая волна заставила инстинктивно сжать голову. У меня носом пошла кровь. А что творилось в эпицентре? Я боялась себе представить — и представляла. Отмахивалась — но картинки возвращались с каждым взрывом внизу, с каждым криком, с каждым сотрясением пола.
— Сражаются. — Мне почудился тихий голос сверху. Я взглянула туда и засмеялась. Истерически, без остановки, но тихо-тихо. Под потолком висел призрак. Еще один, женский. И если и ему нужна моя кровь. Сил бояться уже просто не оставалось. Только смеяться.
— И не спросишь, кто я? — Девушка подлетела ближе, опустилась рядом и коснулась моей ладони. Холод хлынул в тело — я отдернула руку.
— Думаю, вам уже надоел этот вопрос, — слабо улыбнулась я. Несмотря на то, что ее близость, заставляла меня мерзнуть, я не чувствовала угрозы.
— Да уж, сколько поколений я наблюдаю одну и ту же картину, и все задают один и тот же вопрос.
— А что спрашивали вы?
Призрак погрустнел и серьезно ответил:
— За что? Я спрашивала «за что?».
— И он ответил?
— Да, он ответил. Только я не хотела знать и не простила.
Пол вновь сотрясся. Дерево начало тлеть. То же самое происходило и с общей обстановкой комнаты. Все, что не было разрушено до сих пор, стремительно старилось.
— Тебе пора уходить.
— Уходить? Куда?
— Вниз по лестнице, — призрак махнула на двери. — Эйнак проигрывает. А как только он уйдет из этого мира, все здесь станет таким, каким должно. Ты не видишь, но там, где ты сейчас, уже прогнили все доски и только чары удерживают их, но стоит им исчезнуть… Тебе нужно уходить.
Она помогла мне подняться, подав руку и вздернув вверх. Я удивленно взглянула на ту, что еще мгновение назад была неосязаема.
— Вы…
— Все возвращается к началу. И кровь, наконец, перестанет течь.
Девушка с грустью взглянула на истончающуюся струйку, которая все же текла вниз.
— И сила императора?..
— Сила останется с вами, — пообещала она. — Я не могу отменить то, что сделано. Но теперь ритуал будет бесполезен. Ты не умерла, а духи не любят шуток. Второй раз они не примут ту же жертву, а больше в роду нет девочек, с кровью Эйнака, с его благословением.
— А если у императора родится дочь?
— Убей ее, история не должна повториться. Иди уже. — Она подтолкнула меня к выходу.
На пороге я обернулась: стены уже обветшали, еще чуть-чуть и начнет меняться пол. Я побежала вниз по ступенькам. Туда, где умирал навсегда первый император из рода Таргелеев, где проливалась проклятая кровь.
Я не добежала до конца лестницы: проломилось перекрытие. Ирония судьбы: выжить с пробитым сердцем, и умереть от простого падения. Это казалось настолько нелепым, что я перестала падать. До земли было не меньше трех метров, но я больше не падала.
Без необходимости идти выбраться оказалось несложно. Я скользнула в окно с выбитой рамой и оказалась за пределами проклятой части дворца.
Северная башня рухнула за моей спиной.
Я хотела найти его величество, узнать, где сейчас мой сероглазый страж, но они нашли меня сами. Как я оказалась на руках у Эйстона, представить было сложно, ведь мое тело продолжало висеть над землей. Но, видимо, это было слишком малой преградой для человека с такой силой, сжавшего мои плечи, что я возмущенно ойкнула.
— Все хорошо, хватит, — недовольно уперла кулачки ему в грудь.
Мужчина ослабил хватку, но на землю не отпустил, держа меня в объятиях.
— Никогда не оставлю тебя одну!
— Это я никуда не уйду, — поежившись, от недавних воспоминаний, проговорила я.
— Вот славно. — Император как и всегда был немногословен. Он стряхивал с рук чужую кровь, которая превращалась в льдинки и легко слетала с его пальцев. — Кирин, браслет.
Эйвор Таргелей протянул мне тонкий обруч из какого-то светлого металла. Молча защелкнула на запястье: даже мыслей не возникло отказаться от этого подарка. Мнимая свобода? В моем случае — это была безопасность. Тем более, если меня нашли даже без браслета, то неужели обреченное на провал сопротивление стоит сил?