Вот что происходило у мидиян, и у всех на устах было имя Кира: его воспевали в песнях и прославляли в речах. Астиаг, и прежде отличавший его, теперь и вовсе был им пленен. Отец Кира Камбис радовался, узнавая обо всем этом. Но, услышав, что Кир совершил подвиги, достойные зрелого мужа, он стал отзывать его для выполнения обязанностей, возлагавшихся на всех персов. Как говорят, и сам Кир заявил тогда, что хочет уехать, чтобы не навлечь на себя недовольство отца и не заслужить порицания со стороны властей.
Астиаг признал необходимым отпустить Кира. Дав ему коней, каких только Кир захотел взять, и еще много другого, — он ведь возлагал на Кира большие надежды и любил его, уверенный, что Кир станет мужем, полезным для друзей и грозным для врагов, — Астиаг отослал его домой.
Отбывающего на родину Кира провожали все — дети, сверстники, взрослые мужи, старики и сам Астиаг верхом на коне. Говорят, что все они, возвращаясь домой, не могли удержаться от слез. Говорят также, будто Кир сильно плакал при отъезде, и что многие из тех подарков, которые дал ему Астиаг, он раздал своим сверстникам. Даже мидийский наряд, который на нем был, он снял с себя и отдал тому, кого более всего любил. При этом добавляют, что все, кто получил от Кира подарки, отнесли их к Астиагу, а тот вновь отправил их к Киру. Но Кир отослал их мидянам и велел передать деду следующее:
— Если ты хочешь, дедушка, чтобы я вновь приехал к тебе и никого не стыдился в Мидии, пусть подарки останутся у тех, кого я одарил. Услышав эти слова, Астиаг поступил так, как просил его Кир.
Рассказывают также (если позволено будет здесь вспомнить об одной любовной истории), что, когда Кир уезжал и расставался со своими родственниками, они, прощаясь, целовали его в уста по — персидскому обычаю.[34] И поныне еще персы поступают таким же образом. Какой-то мидянин,[35] благородный и красивый, до безумия влюбленный в Кира за его красоту, долго стоял поодаль. Увидев, как родственники целуют Кира, он отошел в сторону. Когда все остальные ушли, он подошел к Киру и спросил его:
— А меня, Кир, ты не признаешь своим родственником?
— А что, — отвечал Кир, — ты тоже мой родич?
— Разумеется, — отвечал тот.
— Потому-то ты так пристально вглядывался в меня, — сказал Кир. — Мне кажется, я не раз замечал, как ты смотрел на меня подобным образом.
— Я все время хотел подойти к тебе, но, клянусь богами, все стеснялся.
— Тебе не надо было стесняться, раз ты мне родственник. Произнеся эти слова, Кир подошел к нему и поцеловал его. Получив этот поцелуй, мидянин спросил:
— Разве у персов тоже существует обычай целовать родственников?
— Разумеется, — отвечал Кир, — особенно при встречах после разлуки, или же при расставании, когда они куда-нибудь уезжают.
— Тогда, пожалуй, тебе придется еще раз поцеловать меня. Я ведь тоже уезжаю, как ты сам видишь.
Кир поцеловал его еще раз, попрощался и уехал. Но не успел он отъехать на сколько-нибудь значительное расстояние, как этот мидянин догнал его на взмыленном коне. Увидев его, Кир спросил:
— Ты, наверно, забыл мне что-то сообщить?
— Нет, клянусь Зевсом, — отвечал тот, — но я встретился с тобой после разлуки!
— Но, родич, после весьма недолгой разлуки!
— Почему же недолгой? — возразил мидянин. — Разве ты не знаешь, что и мгновение кажется мне необыкновенно долгим, если я не вижу тебя, такого красавца!
34
… целовали его в уста по персидскому обычаю. — Об этом обычае упоминается у Геродота (I, 134): «При встрече двух персов на улице по их приветствию легко можно распознать, одинакового ли они общественного положениям ведь в таком случае вместо приветствия они целуют друг друга в уста».