— Во имя богов, дядя, если я в чем-нибудь угодил тебе раньше, то и ты теперь уступи моей просьбе: перестань покамест упрекать меня. Прежде убедись, как мы относимся к тебе, и если станет тебе ясно, что все содеянное мною было совершено для твоего блага, то на любовь мою ответь любовью и признай во мне своего благодетеля, а если окажется наоборот, тогда уже попрекай.
— Что ж, — заметил Киаксар, — быть может, ты и прав; я так и сделаю.
— Но тогда, — спросил Кир, — можно мне поцеловать тебя?
— Да, если ты хочешь.
— А ты не отвернешься от меня, как недавно?
— Нет, — сказал Киаксар, — не отвернусь. И тогда Кир поцеловал его.
Как только мидяне, персы и остальные воины увидели это, — а их всех беспокоило, к чему приведет эта встреча, — они тотчас же обрадовались и развеселились. Затем Кир и Киаксар сели на коней и двинулись вперед. Мидяне по знаку Кира последовали за Киаксаром, за самим Киром шли персы, а за ними все остальные. Когда все прибыли в лагерь и Киаксара препроводили в убранный для него шатер, специальные слуги занялись приготовлением всего необходимого для мидийского царя. Все время до ужина, пока Киаксар был ничем не занят, к нему приходили мидяне, одни по собственному побуждению, но большинство по указанию Кира, и подносили ему дары: тот — красивого виночерпия, другой — хорошего повара, третий — пекаря, четвертый — арфистку, пятый — чашу, шестой — красивое одеяние. Каждый, как правило, дарил ему хоть что-нибудь из своей добычи, так что Киаксар не думал уже теперь, как прежде, что Кир собирался склонить мидян к отпадению от него или что мидяне оказывают ему меньше уважения, чем раньше.
Когда наступило время ужина, Киаксар позвал Кира и просил его по случаю встречи впервые после долгой разлуки отужинать вместе с ним. Однако Кир отказался:
— Не приглашай меня, Киаксар, — сказал он. — Разве ты не понимаешь, что все эти воины, окружающие нас, находятся здесь по нашему приглашению? Я поступил бы некрасиво, если бы, забыв о них, стал заботиться о собственных удовольствиях. Убеждение, что ими пренебрегают, делает хороших воинов малодушными, а дурных — более наглыми.[157] Ты проделал долгий путь, и потому ужинай теперь спокойно. И если кто оказал тебе внимание, отнесись к таким, в свою очередь, приветливо и угости их, чтобы они больше не боялись тебя. А я пойду и займусь тем, о чем я тебе говорил. Завтра рано утром, — сказал он в заключение, — сюда к твоим дверям явятся начальники отрядов, чтобы всем вместе посоветоваться с тобой о том, что нам делать дальше. Ты выйди и предложи нам тогда обсудить вопрос, надо ли дальше вести войну или уже настало время распустить войско.
После этого Киаксар отправился ужинать, а Кир собрал у себя тех из друзей, кто более всего был способен и обдумать и помочь совершить необходимое дело, и сказал им так:
— Друзья мои, с помощью богов мы теперь добились того, о чем давно мечтали: куда бы мы ни двинулись, везде теперь становимся хозяевами страны; мы видим, как силы врагов уменьшаются, а наши собственные возрастают и крепнут. Если союзники, ныне присоединившиеся к нам, пожелают и дальше оставаться вместе с нами, то мы, разумеется, сможем добиться еще большего успеха, будем ли мы действовать силою или убеждением. Но чтобы как можно большее число союзников согласились остаться, для этого вам надо потрудиться ничуть не меньше, чем мне. И как в сражении самым отважным считается тот, кто одолеет наибольшее число врагов, так и в деле убеждения тот будет признан по справедливости самым красноречивым и деятельным, кто сумеет склонить наибольшее число людей к одному мнению с нами.
Не старайтесь, однако, о том, чтобы блеснуть перед нами красноречием, с каким вы будете обращаться к каждому из собеседников. Лучше позаботьтесь о том, чтобы люди, которых каждый из вас уговорит, делами доказали свою добрую волю. Итак, — заключил он, — займитесь этим, а я постараюсь, насколько это в моих силах, устроить так, чтобы у воинов было все необходимое, прежде чем им придется решать вопрос о продолжении войны.
КНИГА ШЕСТАЯ
Глава I
Так провели они этот день и, поужинав, легли спать. На следующий день рано утром все союзники[158] собрались к шатру Киаксара. Царь, услышав, какая большая толпа собралась у его дверей, стал одеваться для выхода, а в это время друзья подводили к Киру просителей: одни — кадусиев, которые умоляли его остаться, другие — гирканцев, третий — саков, четвертый — Гобрия, а Гистасп привел евнуха Гадата, который тоже умолял Кира остаться. Кир, конечно, знал, что Гадат давно терзается страхом, как бы войско Кира не было распущено, и потому он с улыбкой обратился к нему:
157
Убеждение, что ими пренебрегают, делает хороших воинов малодушными, а дурных — более наглыми. Аналогичную мысль высказывает у Саллюстия (римского писателя I в. до н. э.) в его «Югуртинской войне» (31, 28) народный трибун Гай Меммий.
158
… все союзники… — Имеются в виду не все, конечно, воины, а лишь командиры отрядов: ср. выше, V, V, 43