— Это мне решать, — отрезал адмирал Вольский. Тем не менее, головная боль все усиливалась, несмотря на две таблетки, которые ему дал врач, и он понимал, что все на мостике были чрезвычайно напряжены и очень обеспокоены. Неистовые эмоции Карпова сдерживали других, помогая им оставаться на самом краю. Самсонов все еще напряженно ждал за своими пультами, Николин, широко раскрыв глаза, слушал радиопередачи ВВС, Орлон напряженно ждал, разрываясь между неистовыми заявлениями Карпова и картинкой с Ка-40 на экране, проигрываемой снова.
Вольский понимал, что нужно действовать, нужно поставить этим людям задачу, на выполнении которой они смогут сосредоточиться. И это были его офицеры. Что происходило внизу с людьми, напряженно замершими на своих боевых постах?
— Роденко, где сейчас этот самолет?
— Разворачивается на «Красного волка-два», сэр.
— Отлично. Наш вертолет?
— Держится западнее. Они не могут встретиться.
— Николин, прикажите Ка-40 немедленно прекращать выполнение задачи и возвращаться на корабль. Федоров, выведите мне нашу позицию на навигационную панель.
— Есть.
— Карпов, если вы успокоились, прошу вас присоединиться к нам.
Они подошли к прозрачной плексигласовой панели, на которой Федоров работал вручную после потери спутниковой навигации.
— Я все еще не могу установить связь ни с одним спутником, — сказал он. — Но я определил нашу позицию – вот здесь посередине между островами Медвежий и Ян-Майен. — Эта отметка обозначает предполагаемое местоположение «Орла». Эта окружность – радиус взрыва, исходя из предположения, что взорвалась боеголовка одной из ракет «Орла».
Адмирал кивнул. Карпов подозрительно прищурил глаза, словно ожидая, что Федоров снова начнет отстаивать свою нелепую теорию. Однако штурман продолжил, указывая на планшет:
— Это последнее известное местоположение «Славы». Над ним держался один Ка-40, но мы увели его на запад, к северу от Ян-Майена. Второй вертолет отслеживает подводную цель.
Адмирал внезапно вспомнил о подводной лодке и повернулся к командиру поста ПЛО.
— Тарасов, что по цели «Красный волк-один»?
— Ка-40 находится над последним известным местоположением цели. Однако она молчит.
— Понятно… — адмирал потер подбородок. — Все ясно. Враг хочет провести учения с нашим участием. Что же, я им подыграю. Капитан, где бы вы расположили корабль, чтобы наилучшим образом справиться с надводной группой противника?
Карпов вытянулся, и болезненное выражение в его глазах сменилось некоторым облегчением. Он поджал губы и всмотрелся в планшет Федорова.
— Вот здесь. Я бы увел корабль на запад, к позиции Ка-40, к северу от Ян-Майена. Это также уведет нас от подводной лодки. Остров обеспечит нам некоторое прикрытие от радаров, если окажется между нами и группой «Красный волк-два». Если нам придется атаковать, у них будет меньше времени, чтобы среагировать на наши ракеты.
— Резонно, — сказал Вольский с похвалой в голосе. Карпов мог быть и слишком нервным, подумал он, но мыслил тактически.
— Что по ледовой обстановке в этом районе?
— Проблем быть не должно, — сказал Федоров. — Но…
— Очень хорошо, капитан Карпов, выводите корабль на курс два-четыре-пять, — адмирал намеренно передал это дело в руки Карпова, и сказу увидел, что это подействовало на него успокаивающе. Карпов кивнул и отдал приказ четко и ровно.
— Рулевой, курс 245. Скорость двадцать узлов.
— Есть курс 245, двадцать вперед.
Адмирал улыбнулся.
— Ну что же. Принадлежность и тип этих кораблей остаются открытым вопросом, но мы не будем спорить прямо здесь. Будем исходить из предположения, что это потенциально враждебное формирование и действовать так, чтобы дать нашему кораблю все возможные преимущества.
— Но… — начал Федоров.
— Не сейчас, Федоров, — решительно оборвал его адмирал. Разумно действовать нужно будет тогда, когда они разгадают эту загадку. А пока он поставил Карпову задачу и дал ему возможность чем-то занять ум.
— Капитан, следите за подводной лодкой. Также проконтролируйте процесс возвращения вертолета.
— Есть, — Карпов оставил их, будучи очевидно рад вернуться от глупостей Федорова к боевым вопросам. Когда он вышел, адмирал слегка подался к Федорову и сказал очень тихо: