За столом воцарилась тишина, пока не заговорил Вольский.
— Мы должны рассмотреть все доказательства, начиная с надводных целей, обнаруженных Роденко. На видео корабли, которые Федоров опознал, как относящиеся к эпохе Второй мировой войны. Мы подозревали, что это, возможно, был некий обман, но в новом свете ситуация начинает выглядеть по-новому. И картина вырисовывается убедительная, насколько бы невероятной она не казалась, — адмирал посмотрел на них. Взгляд его темных глаз был тверд и сосредоточен. — Господа, я полагаю, мы оказались не в свое время не в своем месте. Это может показаться невероятным, но все указывает на то, что мы в 1941 году. Это означает, что мы каким-то образом, возможно, в результате того странного подводного взрыва сместились на семьдесят[53] лет в прошлое!
На его лице отображалось полное изумление.
— Поверьте мне, я рассмотрел все возможные объяснения, но то, что мы видели собственными глазами, говорит о многом. Мы не можем связаться с Североморском по обычным шифрованным каналам, потому, что их просто не существует в 1941. Но мы слышим старые передачи времен Второй мировой на коротких волнах, на какую бы станцию ни настраивались. У нас есть картинка устаревших кораблей, а несколько часов назад над нами прошел самолет, существующий только в музее. А теперь еще и это… — он указал на кучу доказательств на столе.
— Но если это психологическая операция НАТО, то ее цель в том, чтобы мы поверили именно в это, — настаивал Карпов.
— Доктор? — спросил адмирал начмеда, приглашенного на совещание. — Мы сошли с ума, или же у нас есть веские доказательства этих выводов, как бы нелепо они ни звучали?
— Что же… Я полагаю, трудно представить, чтобы НАТО разрушила все эти жизненно важные объекты и сооружения просто чтобы сыграть в подобную психологическую игру. Зачем кому-то делать подобное – пытаться убедить экипаж флагмана Северного флота в том, что он попал в прошлое? Абсурдная идея. Вы полагаете, что они устроили все это – корабли, самолеты, объекты на острове просто чтобы подурачиться над нами? Давайте прикинем стоимость подобных усилий и подумаем, смогли бы они провернуть подобное здесь, почти на нашем заднем дворе, совершенно незаметно? Сотни людей ежедневно получают метеосводки со станции на Ян-Майене. Тем не менее, мы не слышим ничего. Куда делись объекты, располагавшиеся на острове? Пятнадцать или двадцать зданий не могли пропасть без следа. Уничтожить бесследно аэродром было бы и вовсе невозможно. А если бы они были уничтожены авиаударом, как полагает Орлов, мы бы увидели явные признаки этого.
— Это не более нелепо, чем предположение, что этот корабль вдруг превратился в машину времени и мы действительно в 1941 году, — сказал Карпов.
— Возможно, — сказал доктор. — Но есть ли у вас другое объяснение, удовлетворяющее всем фактам, которые мы обнаружили?
Карпов явно начал закипать.
— Вы просите меня выбрать из двух нелепых идей, — резко сказал он.
— Но именно это мы и должны сделать, — сказал Золкин. — Мы должны принять решение и начать действовать соответственно. Если мы в нашем времени, то это выяснится в самое ближайшее время. Мы можем просто развернуться и пойти в Североморск, где выясним все раз и навсегда. Однако прежде, мы должны внимательно рассмотреть ситуацию. Потому что, как бы это ни было нелепо, если принять все факты и согласиться с тем, что мы каким-то образом попали в прошлое, вы все понимаете, что это значит, — он обвел взглядом всех присутствующих, отметив понимающий взгляд адмирала. — Это значит, что в нашем распоряжении самый грозный военный корабль в мире, полное знание истории и возможность изменить ее.
Врачу удалось безраздельно завладеть вниманием всех. Даже Карпов, похоже, ушел куда-то глубоко в себя, оценивая обстановку и строя какие-то планы. По его глазам было видно, что он оценивал невероятные преимущества положения, в котором оказался, насколько бы нелепо это ни выглядело, насколько бы его чутье не кричало ему, что это смешно.
— Реакторы… — тихо сказал адмирал. — Добрынин сообщил, что реакторы повели себя странно, когда мы столкнулись с тем странным явлением на море. Он отметил непривычные показания и спросил, не могли ли бы мы уменьшить ход. Интересно… — он еще не полностью сформулировал эту мысль и отставил этот вопрос в сторону, сосредоточившись на других аспектах, нелепых, но очевидных.