У Сани, то есть в моем нынешнем теле, ядрышко неразвитое, маленькое и слабенькое. Он с ним даже контактировать не научился. Поэтому мне придётся ориентироваться, пока что, на свои знания и навыки, а также силу своей души — единственную энергию, которой мы пользовались в моем родном мире. Вот только если там я считал, что уже познал чуть ли не все грани мироздания, то этот мир нехило так окунул меня в грязь. А учиться и познавать, искать секреты и решать загадки — это все в крови Гаситиных. Я аж воспылал, насколько все это свежо, ново и интересно!
Спокойно сняв наручники, осмотрел себя. Ножки и ручки — спички. Тело дрищавое. Судя по всему парень тяжелее ручки ничего не держал и питательнее воздуха не ел. Одежда была, как там модно было у нас говорить, унисекс. Обтягивающие голубые джинсы, белая майка и жилетка в облипку. Тоже голубенькая. Вкупе с маникюром и, как я увидел в отражении на наручных часах, миловидной мордашкой с голубыми глазами и черными волосами, действительно сложно отличить от девочки-подростка с нулевым размером. Сразу полез в штаны, но нужный орган нашелся. Правда, штаны его так сдавили, что он чуть ли не внутрь спрятался. Посмотрев на это безобразие, я снял нахрен и джинсы, и жилетку, оставшись в боксерках, майке, носках и черных кроссовках — единственный элемент одежды, не вызывающий отвращения. В карманах ничего не нашел. Из имущества, помимо одежды, оставались только часы на руке.
Я бы поискал что-то в качестве оружия, но тут в дверях камеры вновь зашебуршал ключ. Можно было бы вновь прикинуться закованным, но… как бы тогда я разделся? Нет. Буду действовать иначе.
В камеру зашел «наемник» с пачкой каких-то снеков или чипсов, не понять. Видимо, «обед». Увидев мирно стоящего меня, он впал в ступор. Не дожидаясь вопросов, я взял наручники и показал, как у меня входит и выходит рука. Тот только хмыкнул и сказал:
— Вообще, тебя в них и держать не хотели. Какая от тебя опасность? Вот только труп твой нам не нужен.
— Да понял уже. Не знаю, что на меня нашло — примирительно улыбнувшись забитой улыбкой я, отчаянно шаркая, пошел к нему — Надеюсь, отец поторопится и заплатит, что вы там требуете.
Тот расхохотался, запрокинув голову:
— Да уж! Столько акций за такого…
Я уже не слушал. Убаюканный моим безобидным и дистрофичным видом, мужик полез куда-то в карман, а мое тело, качнувшись, будто от слабости, влево, в «тихом шаге», резко оказалось справа и слегка за его спиной. Боевая техника потребовала максимальной нагрузки дохлой тушки, но я был безжалостен к себе. Тут же рукой выдернул ранее замеченный нож из ножен на его поясе, одновременно подбивая ногой под колено и, пока он не успел заголосить, вбил клинок в горло.
Сейчас начнется.
Сорвал с пояса что-то отдаленно похожее на Ингрем, я выскочил за двери и… охренел. Никого не было, хотя как минимум один должен был караулить. Это насколько же слабосильным говном меня считают?
Вернувшись в камеру, внимательно осмотрел новую для себя технику.
Магазин на пять сотен тяжелых игл. Три режима стрельбы: Одиночными, по три и очередью. Всадив три иглы в труп с трех метров, отметил почти полное отсутствие отдачи и попадение в одну точку. Конечно, это ничего ровным счетом о кучности не говорит, но надежда есть. Вот только для одной руки оружие тяжеловато. Нет, так-то оно легкое, просто я лютый слабак. От сопротивления плоти и хрящей гортани под лезвием до сих пор рука болит и сердце колотится! Ужас!
Нет. В таком состоянии о Знаке Рывка и думать нечего. Хм. А вот знак Теней вполне может сработать. Росту во мне где-то метр семьдесят, так что норм. Вот будь я двухметровым дядей-шкафом — толку было бы чуть, а так…
Сев на труп, ножом на ноге, точными движениями, начал вырезать Знак. Конечно, без нормальных ингредиентов он будет крайне недолговечен, но моя кровь — тоже хороший катализатор. На пару часов работы хватит. А потом — только если по новой расковырять.
Приглядевшись к экипировке трупа, стянул с него бронежилет, но надевать не торопился. Тяжёлый. Черт! Нет. Так дело не пойдёт. Прислушавшись к коридору, вновь сел на удобный трупак и взялся за Знак Усиления. В том мире пользовался им, только если, скажем, надо было машину перевернуть в одно рыло или стену кулаком разбить. Прямая подача энергии души в мышцы и связки кратковременно усиляет и укрепляет их. Правда, ощущения не очень, но вреда один хрен не будет. Кроме нехилого расхода этой самой энергии, которая нихрена не бесконечна и даже при ополовинивании резерва чувствуется сосущая пустота. Ну а при полном опустошении — все. Не будет души. А это куда хуже, чем смерть, доказано на моем примере. Я ведь, как бы, помер, но всю душу сохранил. Почти без потерь, да и они сейчас, в живой тушке, восстанавливаются ударными темпами.