Когда придет, тогда и разберусь, думала она всякий раз, подстегиваемая многочисленными заботами. А теперь, уже вполне счастливая, опять не может объяснить своё состояние. Конечно, при необходимости она сформулирует что-нибудь мудрое. Например, счастье, это когда человек всем доволен, и при этом не испытывает ни малейшей тревоги из-за своего прошлого, настоящего и будущего.
Если так, то у Татьяны теперь всё, как будто бы, в порядке. Собственное прошлое ее не тревожит, ведь в нём нет ничего постыдного, что следует скрывать от людей. Настоящее тоже, как будто, вполне сложилось. Конечно же, в материально могло быть и лучше, да и к такому приноровилась! Только бы Андрюшка не болел, да отоспаться, хоть самую малость. Ну и у Сергея, понятно, чтобы на работе всегда ладилось.
А насчет будущего Татьяне рассуждать не удавалось. А кому, собственно говоря, это легко? Кто знает наверняка, что его ожидает? Будущее всегда расплывчато, наперед ни разглядеть, ни разгадать. Но очень уж хочется верить во что-нибудь хорошее! Так Татьяна и поступает всякий день, с утра до ночи. Потому-то ее переживания, не столь уж замысловатые, каким-то сложным образом перешиваются в сознании и обретают в душе очертания того самого женского счастья, о котором она всегда вроде бы и мечтала.
Чего ещё, казалось бы, она может желать? Но вопреки убежденному оптимизму, и именно сейчас, после того, что вместил в себя сегодняшний день, включая пресловутую Эльвиру Петровну, Татьяне сделалось тревожно. А, собственно, почему она чувствует себя такой уж счастливой? Возможно, лишь потому, что не всё видит, не всё знает, не обо всём догадывается?
– Может, – развивала неприятную мысль Татьяна, – она как наивная дурочка не обращает внимания на реальную жизнь, на важные факты и существенные обстоятельства? Конечно же, такое можно допустить, ведь на всякого мудреца довольно простоты! Неготовый видеть, ничего и не заметит! А я-то оказалась совсем не готова.
Тревожную мысль прервал Андрюшка:
– Мамуля! И почему мы все – и папа, и ты, и я – мы устаём, а лифт никогда не устает? Смотри, как он сильно щелкает дверью!
– Он тоже устает, но больше работает днем, а ночью больше отдыхает, – ответила Татьяна, открывая ключом дверь квартиры. Андрюшка прошмыгнул мимо неё и, не раздеваясь, ринулся в комнату, потом в кухню и только шум воды в ванной помог ему в поиске:
– Мамуля! Папа вернулся! Он купается. Я ему Мишутку покажу!
В тесненькой прихожке завибрировал и стал шустро сползать на край тумбочки незнакомый сотовый телефон. Татьяна, мысленно составляющая план кормления мужа и сына, умаявшегося за день, машинально подняла аппарат. На дисплее высветилось сообщение, текст которого привел её в замешательство:
– Сколько же тебя можно ждать? Я давно соскучилась. Где ты? Больше часа не выдержу – умру навсегда! Твоя… сам знаешь!
– Вот оно! Предчувствие не обмануло! – подвела итоги Татьяна, плохо соображая, как ей быть. Но в душе уже что-то раскололось, направляя всю боль в сердце, и тот покой, который не покидал ее в самые тяжелые дни и ночи, сменился леденящей тревогой, страхом и предчувствием беды. Татьяна только и подумала, куда же теперь деваться, где станет жить с Андрюшкой? В этом городе ей совершенно некуда идти. Да и стыд-то, какой…
Она просидела пару минут на тумбочке, пока не заметила, что сын интенсивно треплет ее руку:
– Мамочка! Ну, почему ты меня не слушаешь? Почему ты плачешь? Тебе больно? Давай поцелую твою ранку, и всё заживет! Где болит, покажи мне…
– Всё хорошо, сыночек. Тебе показалось. Сейчас я тебя умою, покормлю, и ты поспишь немного. Устал ведь за день, глядя на всяких скоморохов, или как их там? Пойдем в кухню, надо же и папу кормить, раз приехал.
– Мамочка, а можно я сначала Мишутку уложу. Он тоже намаялся, ему плохо без мамы. А я его обниму, сказку ему расскажу, спинку пощекочу, он и успокоится! Можно?
– Конечно! Хорошо, что ты о нем заботишься! Умничка! Надо обо всех заботиться, даже если самому тяжело. И никого не предавать! Давай всё же я тебя умою прямо под кухонным краном, пока папка наш в ванной.
– Только Мишутку мыть нельзя! Он воду не любит, а умывается лапой. Я в зоопарке видел. Но от него плохо пахло, а мой Мишутка – чистюля.
Через минуту оба малыша, обнявшись, крепко спали, хотя блестящие глаза Мишутки, не мигая, глядели в темный потолок.
– Даже плюшевый медведь оказался бдительнее меня! И как я прозевала? Всегда доверяла – работа, мол, у мужа такая! Или, быть может, я всё придумала, и нет ужасного треугольника? В жизни часто случается то, чего вообще не может быть! Но и то, что является непременным, не всякий раз происходит. Наша жизнь подчас настолько сложна, что не во всём можно разобраться, легко запутаться, – уговаривала себя Татьяна, пока оставалось сомнение, поддерживающее ниточку надежды. – Возможно, нынешние волнения беспочвенны и семейная жизнь не разлетится в пух и прах? Но ведь телефон, телефон! Это же факт, который сам собой голосит о заготовленной беде. Как его не замечать? Как о нем забыть?