Annotation
Продолжение от 13.12.2016 (выделено синим). Начал писать под впечатлением от песни и клипа на неё группы "Чернила для пятого класса" "Клянусь". Комментарии оставляю открытыми, особенно буду благодарен комментатором, указавшим на наличие в тексте того, что не могло существовать в 1994-м году.
Савельев Дмитрий
Савельев Дмитрий
Кирюха (рабочее название)
Только благодаря книгам и музыке я мог забыться, выпасть из реальности на какое-то время. Вот и сейчас я читал Крапивина, и слушал с украденного плеера "Чернила для пятого класса". Совмещать несомвестимое... Видимо, таков был мой удел. Но, до чего же пронзительно, до чего же реально пел пацан о своих родителях-алкашах. Словно он вынул из головы мои мысли и сумел облечь их в слова. И он решился. Сбежал. На этом песня кончилась, а сюжет книги только набирал обороты. "Голубятня на жёлтой поляне" была весьма интересным чтивом. Увлёкшись, читая песню о маленьком барабанщике, я не заметил, как в замке повернулся ключ и в квартиру вошёл отец с авоськой, в которой звякали друг о друга бутылки с выпивкой. Лучше бы колбасы купил! Жрать хотелось нестерпимо, а в холодильнике которые уж сутки был голяк. Украсть еды в последнее время тоже не удавалось. Бдительные взрослые были слишком бдительными. Но, голод не тётка. Одевшись на скорую руку в одежду, которая давно просила замены я поплёлся на улицу. Сейчас как раз все с работы идут-едут, может удастся в трамвае денюжку из кармана у кого вытянуть, хлеба купить. Спустившись на лифте вниз, я обнаружил перед его дверьми мою, с позволения сказать, мать. Она стояла прижавшись к стене и одновременно пыталась зайти в кабину.
- Кирюша, - позвала она меня заплетающимся языком. Сделав надменное лицо, я прошёл мимо.
Кирюша. 13 лет, как Кирюша. И за все 13 лет не помню, чтобы когда-то видел родителей трезвыми.
Улица встретила меня моросящим дождём и пронизывающим ветром, от которого совершенно не защищала рваная осенняя куртка. Стоптанные малые мне кроссовки натирали ноги, а через дыры в подошвах просачивалась вода, когда я ненароком вставал в лужи. Так же на мне были джинсы - модные, с дырами. Зато не так заметно, что старые и истёртые. Шапки на мне не было, её ещё предстояло украсть. Частично от холода спасали длинные волосы. Как и джинсы - модные. Это хорошо, что мода сейчас такая, поскольку парикмахер в ближайшее время мне не светит. Преодолевая препятствия в виде луж, годами раскопанных коммуникаций, и старушек на лавочках у подъездов (последние представляли наибольшую опасность) я добрался до ближайшей трамвайной остановки и, с огорчением, прочитал объявление: "В связи с задолженностью по оплате электроэнергии движение трамваев в дневные часы приостановлено". Дневные часы - это у них до скольки? Уходить с остановки я не спешил, а для установления душевного равновесия вновь включил в плеере песню "Клянусь". Не успела она кончиться, как к остановке, громыхая, всё же подкатил трамвай. На моё счастье, народу в нём было, как сельди в бочки. Втолкнувшись в вагон, я сразу же услышал "Оплачиваем проезд!". Надо же было, чтоб так не повезло! Залез в те двери, где сейчас находился кондуктор!
- Можно одну остановку? - спросил я, сделав глубоко несчастное лицо. Обычно это прокатывало. На этот раз реакция кондуктора была совершенно неожиданной. Она посмотрела на меня сверху вниз, и выдала:
- Едь. Смотри, чтоб аккуратно, - сказала она. Стариков и детей не тронь. Им тоже есть нечего. Это был первый раз, когда я вышел из трамвая без добычи, а по лицу у меня текли слёзы. "Парни не плачут" - хотел бы я плюнуть в лицо той мрази, которая первой это сказала. Какое-то время я сидел на скамейке на остановке, успокаиваясь, а затем зашёл в другой трамвай. Вагон был холодным, видимо не работали отопители, а народу, как на грех, было совсем немного. Ну и как работать в таких условиях? Я сел на ближайшее свободное сидение, выглянул в окно. Взгляд мой упал на электронные часы, висевшие на на местном университете. 18:27 - сообщали они. Ещё немного, и сегодня будет не поживиться, а потом наступит ночь...
На моё счастье, постепенно трамвай всё же заполнился народом, и чисто машинально я начал своё грязное дело. Бумажник, документы, просто деньги в заднем кармане... Кто поймает меня в такой давке? Проехав ещё пару остановок, я вышел из трамвая, нашёл укромный уголок, и стал пересчитывать добычу. Документы - в мусор, бумажники - туда же. Деньги - 42 с небольшим тысячи. Не густо. Купить хлеба и копить на шапку? Или купить побольше хлеба и украсть шапку на рынке? Скоро начнутся настоящие холода и никакой длины волосы от них не спасут.
- Рыжий! - окликнул кто-то меня. Лучше дать дёру. Ладно, если просто изобьют, а если добычу отнимут? Пробегая мимо университета, я мельком глянул на часы - 19:48. Мать моя женщина! Ещё полчаса и начнётся приступ. Домой? Или рискнуть - за хлебом? В этот момент у меня немузыкально заурчал живот. Мой организм сам расставил приоритеты. Продавщица в хлебном посмотрела на меня подозрительно, но промолчала, отпустив буханку чёрного хлеба. Я тем временем гадал, сколько мне ещё отпущено времени без боли. И только я вышел из магазина, как мой правый глаз проткнули раскалённой спицей, зацепили ей острейшее бритвенное лезвие у меня в голове и стали резать мозг. Я застонал. Не успел ни спрятаться, ни до дома добежать. Нельзя думать. Когда думаешь - боль сильнее. Заложило нос. Кто-то пытался вырвать правый глаз из глазницы. Изнутри по черепной коробке били молотком. Из глаза покатилась слеза. И только одно желание: умереть. Умереть, чтобы никогда больше не испытывать эту боль. Я сел на ступеньки крыльца хлебного магазина. Выл и раскачивался из стороны в сторону, сжимая в левой руке хлеб, а правой закрыв половину лица.
- Развели наркоманов, - пробормотал кто-то, проходя мимо.
- Парень, тебе плохо? - спросила участливая старушка.
- Вызовите скорую, - пробубнил мужчина средних лет, проходя мимо.
Скорую, конечно, никто не вызвал. И никто не помог. Спасибо, что не обокрали! Приступ адской головной боли закончился, как всегда, внезапно, приступом смеха. Прохожие не могли понять, чему я улыбаюсь. Они не знали, что я испытывал всего лишь несколько минут назад и не могли себе представить, какое облегчение избавиться от такой боли - хотя бы до следующего приступа, который, как по расписанию, произойдёт завтра в это же время.
Время было уже позднее, и я поплёлся домой, грызя на ходу хлеб. Возвращаться мне не хотелось, но нужно же было где-то переждать ночь. Родители? Родители, если они будут не шибко пьяными завтра утром уйдут на работу. Я надеялся, что не застану их не спящими сейчас, а утром, когда проснусь, их дома уже не будет. Ходят на работу. Зачем, если зарплаты уже годами не видели? Интересно, откуда у них деньги на выпивку в таком случае? Врут? Ладно, не важно. К своему подъезду я подошёл не то, что уставшим, а вымотанным донельзя и тем не менее, на лифте не поехал - мало ли кто в нём мог оказаться поздним вечером. Поднявшись на свой этаж я обнаружил распахнутую настежь дверь квартиры. В коридоре облёванный лежал мой биологический родитель мужского пола. Лежал и стонал. Я закрыл дверь, перешагнул его, и направился к своему спальному месту. Где находился мой биологический родитель женского пола я знать не хотел.