Там моё хорошее настроение улетучилось. Вместо двух алконавтов было три. И они всё ещё квасили, хотя на часах был уже двенадцатый час, а двум их алкашей завтра точно надо было на работу. Комнаты, чтобы спрятаться, и не видеть их рожы, у меня теперь не было. И судя по наклюканности этих рож, завтра ни одна из них из дому не выйдет. Собрав школьный рюкзак, я ушёл из квартиры, решив попытать счастья в проникновении в школу. Там всяко лучше, чем среди алкашни.
- Ты чего здесь? - навстречу мне попалась продавщица из хлебного.
- Вам какое дело? - привычно огрызнулся я.
- Ночь на дворе, на улице опасно может быть.
Словно в подтверждение её слов вдалеке раздался выстрел. Не сговариваясь мы посмотрели в сторону, откуда доносился звук.
- Ты где живёшь? - спросила женщина.
Я не стал отвечать.
- У тебя есть родители? - настаивала тётка.
- Есть, - нехотя сказал я.
- Они, наверно, волнуются, - капелька сочувствия к моим предкам прозвучала в её голосе.
- Волнуются!? - не сдержался я, но взял себя в руки и замолчал.
- Хочешь есть? - неожиданно спросила женщина.
- Хочу, - честно сказал я.
- Пойдём! - предложила она.
Не знаю почему, но я пошёл за ней. Наверно, просто устал. Устал жить с родителями-алкашами, устал от условий, в которых живу, устал от воровства, устал от боли... Просто устал.
Продавщица из хлебного магазина привела меня в свою квартиру. Первым, что бросалось в глаза, была чистота. Чистота и порядок. Шторочки и тюль на окнах. Чистая посуда, чистая раковина на кухне... Наверно, это для меня было шоком, потому что я не смог сдержаться и заплакал.
- Что с тобой? - спросила хозяйка квартиры.
- Ничего, всё хорошо, - соврал я.
- Ну, хорошо, так хорошо, - не стала настаивать она, - Пюре с сосисками будешь?
Она ещё спрашивает. Я усиленно закивал. Дают - бери, бьют - беги.
- Подожди в комнате, пока я приготовлю, - сказала женщина.
В комнате было множество фотографий и я принялся рассматривать их. Так и перебегал взглядом от одной к другой до тех пор, пока не наткнулся на фото с чёрной ленточной в уголке. Со снимка на меня смотрел улыбчивый мальчишка лет двенадцати со светло-русыми волосами на фоне какого-то водоёма.
- Вы поэтому позвали меня к себе? - спросил я у вошедшей в комнату хозяйки.
- Да, - честно сказала она, - Мне его сильно не хватает.
- Но я - не он, - сказал я.
- Как тебя зовут?
- Кирюха, - представился я.
Женщина побледнела.
- Его тоже звали Кириллом, - прошептала она.
- А вас как звать?
- Мария Кирилловна, - ответила хозяйка квартиры, - или просто - тётя Маша.
- Вы назвали сына в честь дедушки? - не удержался я.
- Да... Ужин готов.
Это было необычно. Впервые за много лет мне приготовили ужин. Снова захотелось разреветься. Плакса. Девчонка. Нельзя. С трудом, но мне удалось сдержать себя.
- Спасибо! - искренне поблагодарил я хозяйку, когда моя тарелка была опустошена настолько, что её можно было и не мыть.
- Чай будешь? - спросила тёть Маша.
Я усиленно закивал головой. Чай. Как давно я не пил чай!
- Есть конфеты и печенье. Что предпочитаешь?
- Конфеты, наверное, - неуверенно сказал я.
Хозяйка поставила передо мной вазу со сладким и кружку чая.
- Может расскажешь, что случилось? - спросила она, - Ты говорил, что родители у тебя есть.
Я резко отставил от себя еду.
- Простите, но я пойду. Завтра в школу надо рано.
- Не хочешь говорить, не надо. Но куда пойдёшь посреди ночи? Оставайся здесь, уйдёшь в школу отсюда, а родителям твоим я позвоню.
- У них телефона нет, - сказал я, с облегчением сознавая, что говорю чистую правду, - Да и не будут они волноваться.
Мой голос дрогнул, я шмыгнул носом, но тут же взял себя в руки. Наверно, это не укрылось от тёти Маши, но она промолчала.
- Ну, как знаешь, Кирюша. Сейчас постель тебя постелю.
- Не называйте меня так. Лучше - Кирюха, или просто Кир. Ну, или Кирилл.
- Как скажешь, Кирилл. Спальное место готово. Во сколько тебя завтра разбудить?
- Не надо, я сам проснусь, - ответил я.
Но сам я не проснулся. Настолько необычно было спать на мягкой постели, а не на разваливающемся кресле-кровати, что я проспал. Теть Маша разбудила меня уже в пятнадцать минут седьмого, а мне так не хотелось вставать. Как будто услышав мои мысли, она сказала:
- Я бы и не стала тебя будить, но мне на работу через полчаса выходить.
Ну и ладно. Пожил денёк, как белый человек, и хватит. Встал, собрался в школу и услышал:
- Ты завтракать-то что, не будешь?
Да чтоб я от еды отказался? Да никогда! Сказать, что яичница была вкусной, значит, ничего не сказать.
Из квартиры мы вышли одновременно.
- Ты заходи, - предложила мне на прощанье тётя Маша и ушла.
Куда ушла, я не знаю, надо полагать, на работу, я же отправился в школу.
- Кира! - услышал я, подходя к школе. Оказалось, это Оксанка, - Привет! Я тебе кассет принесла, мне они надоели.
- Привет! - сказал я растерянно.
- Бери, бери! - девочка протянула мне четыре кассеты, - Здесь ещё одна "Чернил..." и три с разными песнями. Она расстегнула мой рюкзак и сунула кассеты туда, - Пойдём вместе? Я тебя у дома ждала, но ты видимо не из дома?
Таиться от Оксанки смысла не было, у меня вообще создалось впечатление, что она знает обо мне всё.
- Не из дома, - подтвердил я, - Не видела, мои предки покинули утром своё обиталище?
- Пока тебя ждала, никто не выходил, свет в окнах не горел.
- Ясненько, - пробормотал я.
- Ты чё так помрачнел? - спросила Оксанка.
- Нет, ничего. Смотри, похоже, что-то случилось.
На входе в школу толпился народ.
- Что происходит? - спросила Оксана у незнакомой мне девчонки.
- Линейка какая-то экстренная, - ответила та, - Сказали, всем в спортзале собраться.
- А, ну, понятно, учителя бастовать будут, - решил я.
- Не, тут говорят, что-то серьёзное.
Мы с Оксанкой стали пробираться вместе со всеми в спортзал. Наверно, в Москве нет таких пробок, как в нашей школе. Когда все собрались, а может и не все, появилась директриса, призывая к тишине.
- Прошу внимания! - начала она, как обычно, - Позавчера вечером был убит наш учитель истории Павел Константинович. Тело нашли в Тупиковом переулке. Милиция предполагает, что убит он был с целью ограбления. Потому я напоминаю вам элементарные правила безопасности, которые в наше время особенно актуальны...
- Ей бы по радио вещать, - сказала тихо Оксанка.
- Да уж, - согласился я на автомате. А у самого в голове было пять да шесть. Что, если решат, что его убил я. Хорошо, что историю у нас ведёт не он. А если узнают, что при нём были мавродики? И что некий пацан на рынке мавродиками расплачивался на следующий день после убийства? Тем временем директриса закончила свою речь и все стали разбредаться по кабинетам. Сказанное на уроках сегодня пролетало у меня мимо ушей, а когда вызвали к доске, я не смог ответить на какой-то простой вопрос, за что схлопотал "двойку".