Время от времени дежурный по роте, случайно заметив — или ему сообщают — посылает своих шустрых помощников наполнить быстро пустеющий источник жизни. Свободные дневальные энергично подхватывают бак «под белы ручки» — краном вперед, краном назад — и топочут в умывальник, — наполнять. Недолго поплескавшись там, с трудом наполнив… Кстати, не пробовали набрать полный бак воды, если он не входит в раковину под кран? Нет? А мы уже можем. Как-как!.. Как говорится: сходи в солдаты — сам узнаешь! Шутка! Это у нас армейский юмор такой, не обижайтесь. Если вам рассказать — как! — вы вовек воду из бачков пить не будете… Короче, и мы можем не очень полный принести, это даже легче. Но ведь и быстрее выпьют же, понимаете?
…Дневальные, вихляя бедрами, щедро при этом обливая случайно подвернувшихся, главным образом свои широченные штаны-галифе и сапоги в придачу, не в ногу возвращаясь, тащат бак, расплескивая за собой воду по всему полу. Страждущие в это время, вытянувшись извилистой цепочкой уже стоят у пустой табуретки, в нетерпеливом ожидании посадки заполненного бака на его законное место… Нервничают!
— Ну, че они там, блин?..
— Только за смертью их, падла, посылать…
— Ну! Ну…
— О, несут!
Бухнув на табурет на четверть уже пустой бак, дневальные подхватывают большие влажные тряпки и быстро растирают воду по всему коридору. Порядок такой! Влажная уборка вроде прошла: санитария с гигиеной, в общем.
Гремит крышка… Звенит цепочка…
Шлёпает кружка…
Беспрерывно, с утра, до самого отбоя. И потом ещё…
Вкусная водичка! Очень вкусная! Главное — хол-лодная! Попить бы сейчас!.. Но, нельзя, — мы в строю. Опять или снова — без разницы. Главное — стоим!
— Та-ак, кто там засыпает в стр-рою? — рокочет старшина, пружинистой походкой обходя строй. Внимательнейшим образом вглядывается в наши лица.
Мы таращим глаза, демонстрируем абсолютное отсутствие сна, гля, мол, ни в одном глазу! Но старшину это, видимо, не убеждает.
— Так, бойцы…
Вот, гад, что-то придумал. Не дай бог, опять пробежка. За окном вовсю льет дождь.
— Давайте-ка мы с вами перед отбоем разомнёмся. Чтоб, значит, сон лучше был. — Хитро улыбается старшина. — Кто ещё не заметил в роте турник?
Ха! Как же, как же, старый знакомый! Мы еще в школе, на уроках физкультуры не знали как от него отделаться. На всякий случай дружно киваем головами — а как же, только ради него сюда и приехали!
— Очень хорошо! — радуется вместе с нами старшина. — Слушай вводную: в висе пять подъемов до подбородка — тройка; восемь подъемов — четверка; десять — отлично. Если меньше пяти — будем всю ночь тренироваться. Вопросы?
Мы молчим. Ни хрена себе вводная!.. Перед казнью бы покурить.
— Вот и хорошо, — удовлетворенно заявляет старшина. — Молчание — знак согласия.
Он еще хохмит! Кто тут вообще нашего согласия спрашивал? Я перед отбоем, лучше бы что-нибудь поел или спокойно книжку почитал.
Пять подъемов до подбородка… Ха! Ну даёт! Кошмар! А почему не пятнадцать? А если, например, четыре с половиной? Засчитывается как пять или нет? У нас, например, в школе засчитывали.
— Показываю один раз. — Старшина подходит к турнику. Чуть присев, легко взлетает вверх к перекладине и повисает на вытянутых руках. Ага, фиксирует, — скептически отмечаем про себя. От нагрузки, в нём же сто… или сколько там килограммов, железная перекладина резко провисла, растяжки от неожиданности тревожно пискнули — сейчас лопнут. Стало очень интересно! Весьма даже! Старшина — без напряжения, с удовольствием подтянулся — раз за разом, целых пятнадцать раз! И на шестнадцатый свободно вышел наверх обеими руками подъемом силой. Затем, ловко перекувыркнувшись вокруг перекладины (растяжки опять, тонко-тонко звеня, опасно завибрировали на последнем, кажется, издыхании… Сейчас!.. Лопнут!.. Ну… Ну!), старшина мощно, но пружинисто обеими ногами делает красивый соскок, — хоп! Как ласточка крыльями, взмахнув руками, ставит точку. Мы дружно выдыхаем: Ф-фу, гадство, не лопнули! А, жаль! Получилось бы ещё эффектнее.