Тодор неистово размахивал руками. Нине казалось, что ей пришёл конец — она беспомощно застыла на месте, закрывая лицо ладонями. Из глаз текли слёзы.
Тодор утих минут через десять — наорался и ушёл в овечий хлев, злобно пиная по пути попавшиеся под ноги булыжники. Нина, не веря, что осталась цела, ринулась собирать вещи. Через полчаса она уже бежала к автобусной остановке, волоча по неровному шоссе розовый чемодан на колёсиках…
Домой вернулась опустошённая. Решила: хватит приключений, к Тодору больше — ни ногой!
А через день заскучала. "Может, я не права? — думала она, — он не злой, просто болгары все темпераментные! Надо было потерпеть. Упустила, дура, последний шанс на личную жизнь!"
Тоше позвонил через день.
— Кис, — сказал он жалобно, — я жить без тебя не могу, — приезжай, а?
— Нет уж, теперь ты приезжай, — сказала Нина.
Тодор приехал на попутной машине со знакомыми болгарами. Привёз Нине в подарок самодельный шедевр — большой глиняный кувшин.
— О, Тошечка, как здорово! — радовалась Нина, — в жизни такой красоты не видела!
— Это ты — красота, Киса, — ответил Тоше торжественно, — люблю тебя безумно!
Три дня они рыскали по дачным грибным местам — знакомиться с шедеврами архитектуры Петербурга Тоше наотрез отказался.
— Что я там не видел, Кис? — спросил он, — мне не пять лет, чтобы по музеям ходить.
На четвёртый день Нина решила перед сном почитать — дольше прожить без книг не могла. Тоше сидел с ноутбуком — объяснял по-болгарски помощнику, как ухаживать за приболевшей овцой. Нина краем уха слушала — и что-то даже ухитрялась понять. Тоше косился в её сторону неодобрительно. Закончив разговор, он резко вскочил с места и заорал:
— Ты меня пригласила к себе, чтобы издеваться?!
— В чём дело, Тоше, что случилось? — Нина уронила книгу, вжалась в стенку и машинально прикрыла уши ладонями.
— Ты читаешь и читаешь, не обращаешь на меня внимания!!! Я спрашиваю: для чего я сюда ехал три тысячи километров?!!
Он вскочил с дивана, схватил с подоконника свой кувшин и унёсся с ним на улицу — в беспощадно светлую северную летнюю ночь. Утром Нина обнаружила, что кувшин поселился на яблоне, а Тоше, по-детски свернувшись калачиком, мирно сопит в старом садовом гамаке.
…Через неделю, едва Тодор укатил с друзьями восвояси, Нина глянула в зеркало — и впервые заметила у себя в волосах седую прядь…
Так оно всё и тянулось. Через неделю, месяц или полгода Нина искренне не помнила, что страшного произошло в прошлую встречу с Тоше. Летала в Болгарию на три дня, назад возвращалась в слезах. Было немного стыдно перед дочерью, но та деликатно помалкивала: считала, что мать, тянувшая ребёнка в одиночку, имеет право на маленькие странности.
…Карман старого плаща настойчиво завибрировал — Нине не было нужды глядеть на экран смартфона. Она отложила в сторону метлу.
— Знаю, знаю я, что ты скажешь, — прошептала она, щурясь от солнечных лучей и ласково улыбаясь кувшину.
Затем всё же достала настойчиво зудящий аппарат, нажала кнопку и нежно промурлыкала:
— Да, мой хороший…
— Кис, приезжай! — потребовал собеседник.