А когда увидели, кого покусали и как выглядит рана, то и вовсе экстренно домой засобирались. Не мы — корпоративщики. Они то после игры планировали шашлыки пожарить, да особо разгорячившиеся еще и местную речку на теплоту воды проверить. А оно вот как вышло… В общем, собрались они быстро. И укатили.
Но не мы. Мне профессионально обработали рану и, заглушив стоны сорокаградусным универсальным антибиотиком, начали расспрашивать уже подробности нападения и собственно покусания. Все же ребята играли на этой площадке уже с весны и ни разу не слышали ни об одном хищнике, мало того что всего в полукилометре справа проходила оживленная трасса, так в еще полукилометре, только слева, был расположен элитный котеджный поселок. Хищнику попросту негде было жить и неоткуда было взяться. Да и питаться тут нечем, на сусликах много не наешь.
— Лерыч? Жить будешь? Может сразу в больницу?
— Неее… ненавижу больницы! Мне роддома два раза за глаза хватило! — Пытаясь шутить, прислушивалась к своему организму. Вроде ничего…
— Ну-ну… все равно давайте, потихоньку собираться, но двое все равно следят. — Тимур, как бывший военный, умел не только юморить по черному, но и перевязывать и отдавать четкие команды. — Так, Николай и Слава, вы первые, перекрестный дозор, как мы учили.
Ну да, они учили, регулярно проходящие командные соревнования требовали не менее регулярных тренировок и беспрекословному подчинению приказам командира — сказал сидеть — сидишь; сказал, смертника изображаешь — не вякаешь и изображаешь. С этим у нас строго. Но…
— А шашлык?!
— Дома поешь, болезная. — Меня окинули осуждающим взглядом и, покачав головой, продолжили. — После уколов… Не нравится мне все это. Единственное предположение — киса местная, походу из частного зверинца местных буржуев. Сбежала и одурела от свободы. Сама же говорила — сначала она тебе не угрожала. Говорила?
— Ну, говорила…
— Вот, а теперь эти киса или раны зализывать пошла и отходить от очереди шаров или наоборот, ошалела и караулит. Так что никаких шашлыков, пока мы не выясним, откуда животина.
— Но…
— И без но! Вик, хватай сеструху и чтоб через час отзвонился о ее доставке в больничку, нам бешеные войны в строю не нужны. Все понял?
— Конечно, Тим, о чем разговор! Да мне мамуля всю плешь проест!
Ой, врет ведь как сивый мерин и не краснеет! Нету у него плеши! Нету! А есть короткий ежик русых волос, стоящих почище проволоки — порезаться можно. А вот про мамулю это да… мамуля у нас такая. Проест все! Даже то чего нет… ой, блииин. Вот я попала!
Пока любимый брательник вез меня в нашу горячо нелюбимую БСМП (больницу скорой медицинской помощи), я уломала его на сокрытие информации — не стоит знать нашей горячо любимой мамуле, что ее сын не усмотрел за ее дочей и доча едет домой чуток пожеванная. Взвесив все за и против, Вик согласился, все же выслушивать многочасовые лекции о нашем безответственном поведении ни его, ни меня не тянет. Будем врать, а точнее умалчивать. Чуть-чуть.
В больничке меня осмотрели, подивились самому факту покусания таким экзотическим в наше время животным и, прописав таки положенный курс уколов, перевязали и отправили восвояси. Ненавижу уколы!
Слава всем богам сорок уколов в живот нынче наши коновалы не практикуют — меня их ждет всего лишь шесть, причем по очень строгому графику — 1, 3, 7, 14, 28 и контрольный 90 день, начиная прямо сегодня. В плечо. Убейте меня лучше сразу!
Глава 2. Домашняя.
— ЧТО?!
— Марк… я…
— ЧТО ТЫ СДЕЛАЛА?! — Разъяренный рык и пульт от аудиосистемы летит в стену и разлетается на мелкие запчасти.
— Мааарк…
— Где он? — Чувствуется, что мужчина очень зол, невероятно… но все же старается сдержаться и выяснить все до конца.
— Я… я не знаю… (всхлип) я испугалась, а они… их там было так много… и все в масках… — Совсем молоденькая девушка, почти еще ребенок, не выдерживает тяжелого взгляда мужчины и все таки начинает реветь.
— Прекрати. — Мужчина недовольно морщится и видно, что раздражается еще больше. — Тина! Прекрати, сказал! Иди к себе и успокойся, но чтобы через полчаса развернутый доклад о произошедшем лежал у меня на столе. — И уже в сторону. — Все равно ничего толком от тебя не добьешься…
Девушка тут же срывается и почти скрывается из виду, но вдогонку ей несется:
— И не приведи праматерь я узнаю, что ты без сопровождения вышла куда то еще!!!
Возвращение в родную квартирку прошло гладко и без эксцессов, Вик дотащил мою амуницию до порога и слинял, пока я открывала дверь — все же боится. Мамулю. А мамуля у нас строгая — не дай бог прознает как я вляпалась, мало того что сама получу, так еще и Вику достанется. Так мало того Вику… она и Тимура достанет, если разозлится. А это чревато тем, что на пейнтбол меня больше не отпустят.
Вы наверное спросите, какого лешего мы, уже сами взрослые люди так трепещем перед мамочкой? А вот как то так… иногда сама не понимаю! Но иной раз кааак глянет, так сразу вспоминаешь все прегрешения своего детства и лихорадочно размышляешь — не натворил ли ты чего еще, совсем недавно.
— Мааам! Я дома! — Стараясь не шевелить левым плечом, допинала сумку к шкафу и скинув кроссовки, двинулась на поиски своих ненаглядных чад.
Старшее чадо увлеченно играло в плэйстейшен, младшее усердно мешало, отчего вопли стояли на оба этажа, а квартира у нас как раз двухуровневая — хорошо все таки когда муж прилично зарабатывает. Зато мамуля, в отличие от внуков, пребывала в ледяном спокойствии, лишь иногда снисходительно улыбаясь, приглядывая за мелкими.
Когда я на звуки воплей наконец то дошла до детской, ор возобновился с утроенной силой — каждый из моих ненаглядных деток рванул ко мне, дабы наябедничать на другого. Остановить их не могло ничто, поэтому я смирившись с неизбежным, плюхнулась в кресло, ожидая неминуемой расправы соскучившихся детей над загулявшей до вечера матерью. Обнимая старшую и успокаивая младшего обещаниями мороженки, попутно отчитывалась по игре.
— Все отлично, мамуль, убили всех, пленных не брали — мебельщики в шоке и абсолютнейшем ауте. Вы уже ужинали?
— Конечно, нет, ты же обещала быть к ужину — ждали только тебя.
— О… все поняла. Десять минут на переодевание и умывание и я готова.
— Давай уже… маньячка… — Ворча и улыбаясь, мамуля скомандовала детям также закругляться и дуть на кухню.
Я же рванула в спальню, переодеваться. Ругаясь в полголоса, сняла футболку и поняла — пипец подкрался незаметно — другую, но уже чистую одеть я не смогу. Мало того, что рана болела, словно внутрь залили кислоту, так еще и перевязку было видно. Черт. Придется в халат себя запихивать… Не люблю халаты. Дома я предпочитаю носить либо легкие сарафанчики, либо футболки с шортами. Но ни то, ни другое сейчас мне не светит, точно тогда спалюсь.
Когда я спустилась на кухню, завернувшись в длинный махровый халат, отлично скрывающий поврежденное плечо, мамуля от удивления, даже закончила на стол накрывать.
— И как это понимать?
— Норм, мамуль, я кажется немного подморозилась. Сейчас поужинаем и я в ванну, и потом в горчичники и бай.
— Смотри мне у меня! Утром отзвонишься и доложишь как самочувствие.
— Так точно мэм!
— Поговори мне еще!
— Мааам!
— Давайте уже к столу, а ты не мамкай!
Абсолютно не испугавшись ее грозного тона, хихикнула словно маленькая и села на место. Ну да, это только с виду она вся такая строгая и грозная, а на самом то деле мы все знаем — она самая лучшая. И советом поможет, и делом. Причем всегда. В общем, любит она нас, а мы ее.
— Да, мам.
Отужинав, мамуля проинструктировала мою дочку Танюшку присматривать за балбеской матерью и, перецеловав внуков на прощание, отбыла к себе домой. Наконец то! Не, я очень люблю свою мамулю, но иногда кажется, что чем она дальше — тем больше я ее люблю. Интересно почему?
Дождавшись ухода бабушки, детки насели на меня, требуя подробностей и мороженого — пришлось удовлетворить маленькие ушки рассказом о том как их воинственная мама в капусту порубила всех неверных, попутно размахивая ложкой и уничтожая мороженое. Правда пришлось чуток подоврать, опустив подробности нападения рыси и заменив их рассказом о прошлой игре.