"Что-то дома делается?.." -- думала Зиночка, и в ея душе поднималась смутная тревога за неприкосновенность своего угла: теперь она была уверена, что отец здесь и что он, наверно, видел уже Дарью.
Вернувшись домой, Зиночка успокоилась: по лицу Дарьи она убедилась, что все обстоит благополучно.
Болезнь m-lle Бюш и хлопоты с похоронами на время разстроили установившийся порядок жизни. Мальчики не готовили своих уроков, работа и у Зиночки приостановилась, и приходилось начинать снова. Елизавета Петровна попрежнему отсиживалась в своей комнате и совсем не удивилась, когда в первый раз увидела Дарью, точно так и должно было быть. Раза два она, впрочем, спрашивала, откуда слышится по ночам детский плач, и сейчас же успокаивалась, когда ей говорили, что это визжат котики на крыше. Мальчиков в кухню не пускали совсем, а Милочка догадалась сама о существовании таинственнаго маленькаго незнакомца и сгорала от любопытства посмотреть на него хоть издали. Дарья умело повела все хозяйство, а по вечерам помогала Зиночке починивать белье. Ея присутствие сделалось необходимым, и это значительно ее успокоило. Зиночка могла теперь всецело отдаться своей собственной работе -- днем занималась с детьми, а вечерами далеко за полночь сидела за разными вышивками. Свои платки она кое-как продала той же m-me Жанет, которая сделала ей небольшой заказ на вышиванье гладью. Положим, это была адская работа, но все-таки она могла дать рублей 5--6 в месяц. Теперь Зиночка отлично знала цену деньгам и высчитывала каждый грош. В постоянной работе время бежало незаметно, и Зиночка жалела, что приходилось спать и есть -- удовольствия уж совсем не по средствам. Их дела были из рук вон плохи: все, что можно было заложить в ссудную кассу, было заложено, а впереди надвигалась грозовая туча безпомощной нищеты. Впрочем, приближалось лето, когда не нужно покупать дров и когда можно будет пустить в оборот зимнее платье. Дорогу в ссудныя кассы Зиночка теперь знала отлично. Сначала она стеснялась ходить туда, но потом привыкла -- тысячи людей прибегали к братской помощи ростовщиков, и у Зиночки завязалось даже несколько знакомств с какими-то безродными старушками и подозрительными вдовами.
В сумочке, которую передала умирающая m-lle Бюш, Зиночка нашла связку старых писем, медальон с портретом Милочки и небольшой пакет с деньгами. На пакете стояла лаконическая надпись, сделанная уже дрожавшей рукой: "На крайний случай". Всех денег было около полутораста рублей, и Зиночка смотрела на них, как на помощь m-lle Бюш уже из того мира. Она дала себе слово, что не прикоснется к ним для своих нужд, потому что есть еще кандидат на эти деньги -- та маленькая сестренка, которая скрывалась в кухне. В сумочке еще был розовый пакетик и в нем шелковый fleur d'oranger; на пакетике стояло: "Мой подарок на свадьбу Зиночке". Этот последний подарок Зиночка сочла бы оскорблением, если бы его сделал кто-нибудь другой, а не m-lle Бюш. Разве такия бедныя девушки выходят замуж?.. Письма Зиночка узнала по почерку -- все были от отца. Но читать их она не решилась, а только проверила числа -- все были написаны уже после катастрофы. Зиночка не хотела тревожить тень дорогой покойницы и бросила письма в огонь. Она отлично понимала, почему m-lle Бюш передала ей свою интимную переписку,-- этим гувернантка хотела снять с своей памяти всякое подозрение, но Зиночка и без того слишком сильно уважала ее, чтобы искать еще письменных доказательств.
XII.
Прошел месяц. Наступила пасха. Скрывать ребенка долее оказывалось неудобным, тем более, что он отнимал много времени как у матери, так и у Зиночки. За ним могла ходить Милочка, а это уж сохранило бы несколько часов в день. Зиночка очень привязалась к маленькой девочке и с головой погрузилась в широкий мир беззащитнаго детства с его маленькими радостями, болезнями и заботами. Ребенок сделался душой всего дома, и для Зиночки в нем заключалась нравственная поддержка.