-- Оставить дом?-- повторила madame, не веря собственным ушам.-- Да, понимаю: вас возмутило поведение Игнатия Павловича... У него много было грязных приключений и раньше, но у себя в доме... на глазах у детей... Наконец связаться с хамкой, как лакей... Да, я вас понимаю! Этого нужно было ожидать.
-- Мое правило, Елизавета Петровна, не вмешиваться в чужия дела... Поверьте, что мне так тяжело, так тяжело... Дети почти выросли на моих глазах, и бросить их в критических обстоятелествах...
-- Вы имеете еще что-нибудь сказать, m-lle?
-- Да... Я паномшо вам последний визит m-r Бржозовскаго, как раз на другой день после несчастья; Зиночка слышала вашу болтовню с ним... и смех. Если вы хотите, чтобы я осталась, то m-r Бржозовский не должен переступать порог этого дома.
-- Это называется не вмешиваться в чужия дела?..
-- Я говорю не за себя, а за девочек... Оне больше понимают, чем вы думаете...
Madame широко раскрыла глаза. На лице у нея появились красныя пятна и глаза сверкнули. Собрав все свои силы, она по возможности спокойным тоном проговорила:
-- Вы правы: нам необходимо разстаться... Девочки, действительно, в таком возрасте, что могут догадаться о вашей роли... любовницы в отставке.
Удар был прямо в лицо, но m-lle Бюш ожидала его.
-- Я действительно любила Игнатия Павловича и, может-быть, сейчас его люблю,-- ответила она с достоинством,-- но ничьей любовницей я никогда не была...
-- Перестаньте играть комедию... Таких женщин у него дюжины, но я смотрела на это сквозь пальцы... как на несчастье... А становиться на одну доску с Дарьей -- это уж выше моих сил.
-- Вы меня напрасно оскорбляете, Елизавета Петровна: я ухожу из вашего дома такой же чистой, как и вошла... В последний раз спрашиваю вас о том условии, которое я поставила: будет m-r Бржозовский посещать дом попрежнему?
Это уж было слишком, и madame молча указала гувернантке на дверь. M-lle Бюш посмотрела на нее широко раскрытыми глазами, повернулась и, как тень, вышла из комнаты. С ней уходило из дома его благополучие, тот дух, который все связывал и живил.
V.
"M-lle Бюш уходит, m-lle Бюш больше не будет никому мешать, m-lle Бюш вообще перестает существовать",-- эта мысль сначала обрадовала весь дом, а потом испугала. Та самая прислуга, которая по пятам преследовала ненавистную "губернантку", теперь говорила о ней с непритворными слезами. К самом деле, если уж гувернантка уходит, то что же остается другим-то делать? "Барин уехал, теперь вот губернантка -- дом и нарушился"... Прислуга, конечно, отлично знала, какая была "причина" у барина; какими-то неведомыми путями она уже пронюхала и о подлинном содержании случившейся размолвки между барыней и гувернанткой. В последнем случае во всем обвиняли барыню, за которой выходила большая "неустойка" из-за Бржозовскаго. Старая Ермиловна даже сделала попытку умиротворить гувернантку.
-- А как же, например, дети, сударыня?-- говорила старуха, вытирая глаза платком.-- Вы уйдете, я уйду, а дети останутся...
-- Я не могу, няня...
-- Все ведь прахом пойдет... Прислуга, и та как жалеет вас, потому, ежели вас не будет, так какой порядок в дому...
-- Это не мое дело. Зиночка большая, она меня заменит...
-- Да какой же еще разум у нашей-то Зиночки?.. Добрая она, точно, а где же ей управиться...
-- Ничего, другую гувернантку найдут, а я не могу.
-- Большой ответ Богу дадите, сударыня... Невступная у нас ни то что барыня-то, весь дом рукавом растрясет.
Все это знала m-lle Бюш, но она знала и то, что оставаться в доме ей нельзя, иначе приходится быть сообщницей Елизаветы Петровны. Долг -- прежде всего. Наконец она -- девушка и совсем не желает вмешиваться в грязную историю. Любовь к детям удерживала ее до сих пор, но больше не было сил, да и что она могла сделать? Днем раньше, днем позже, дети узнали бы горькую истину, и ея присутствие никого не спасет. Милочка, которую m-lle Бюш особенно любила, отнеслась к ея отезду совершенно равнодушно, а мальчики не скрывали своей детской радости: по крайней мере, целую неделю не будут заниматься, а там -- новая гувернантка или учитель. Оставалась одна Зиночка, которая упорно молчала, что немало удивляло m-lle Бюш. Обяснение с ней она дотянула до последняго момента и только накануне отезда, поздно вечером, пришла к ней в комнату.
-- Вы, вероятно, уже знаете, что нам приходится разстаться...-- начала гувернантка, сдерживая волнение.-- О причинах моего отезда я считаю неудобным говорить...
-- Я всё знаю...-- коротко и просто ответила Зиночка и посмотрела гувернантке прямо в глаза.
-- Все-таки нам не приходится об этом говорить... Я пришла сказать вам, что весь дом остается сейчас на вашей ответственности, а главным образом -- дети. Вы им должны заменить и мать, и гувернантку, и сестру -- все... Если встретится какое-нибудь затруднение, обращайтесь ко мне: я всегда буду готова помочь вам словом и делом. Пока я переезжаю на квартиру, а там не знаю, что будет.