Беседа третья
О сердцах геев и правах меньшинств
Киселёв: В свое время одно из моих высказываний наделало много шуму. Я оказался известен тем, что якобы призывал отлавливать геев и вырезать у них живых сердца. Это уже превратилось в международный мем — сжигать сердца геев. В результате на меня навесили ярлык гомофоба, который в западных СМИ закрепился довольно твердо. Уже и забыли, с чего началось, но, упоминая мое имя, там любят приклеивать еще и то, что я «известный гомофоб».
Злобин: Кстати, а что такое «гомофоб» вообще? Есть какое-то определение гомофобии в этом вопросе? Или это просто стало расхожим словечком?
Киселёв: Мне кажется, что сейчас вообще разговорами о всевозможных фобиях в мире злоупотребляют. А что такое «гомофобия», думаю, не знает никто. У нас просто любят повесить ругательный ярлык и считать, что этим многое сказано. Вообще, фобия — это страх чего-то. У меня никакого страха перед людьми всевозможных ориентаций нет. Это первое. Второе — скажу откровенно, что в этой теме я принадлежу к традиционному большинству, не считаю, что обделен судьбой, а к меньшинствам отношусь ровно, даже без эмоций. Когда у Уинстона Черчилля спросили, почему в Англии нет антисемитизма, знаменитый британец ответил: «Потому что мы не считаем евреев лучше себя». По этой аналогии и я не вижу ни для себя, ни для России повода для гомофобии.
Ну а если вспомнить про сердца геев, то история приключилась действительно смешная. Это была весна 2012 года. Мы с Николаем Сванидзе на пару вели в прямом эфире программу «Исторический процесс» на телеканале «Россия 1». Это был основательный проект. Передача шла больше двух часов. В первый час мы рассматривали то или иное явление в какой-либо исторический период, а во второй разбирали трансформацию темы в наши дни. И вот выбрали тему «Гомосексуализм. От статьи в советском Уголовном кодексе до закона о запрете пропаганды гомосексуализма среди несовершеннолетних в наши дни». Действительно, в начале 1930-х годов в УК внесли соответствующую статью. Ближе к концу советской эпохи ее отменили. Кстати, отменили раньше, чем в законодательстве некоторых штатов Америки. Но в 2012 году в России был принят закон о запрете пропаганды гомосексуализма среди несовершеннолетних. По нему, скажем, если компания геев станет где-нибудь у школы заманивать к себе детей, то таких агитаторов оштрафуют на небольшую сумму. Надо сказать, что закон действительно вышел не совсем изящный. У нас же запрещено растление малолетних, да и педофилия наказуема. Можно было внести некоторые уточняющие поправки в имеющиеся нормативные акты, и тогда в обществе все было бы воспринято спокойнее. Но так или иначе новый закон все же не был дискриминацией гомосексуализма как такового, а лишь запрещал его пропаганду среди фактически детей.
В обществе возникла дискуссия — а не возвращаемся ли мы к временам преследования гомосексуалистов? Собственно, эту дискуссию мы со Сванидзе реконструировали в студии. Для передачи мы всегда искали именно дискуссионно острые темы — ведь в шоу должен быть заложен драматургический конфликт. У Коли всегда была роль либерала. А для меня был определен образ государственника и человека более строгих правил. Понятно, что каждый из нас, входя в роль, вел себя даже несколько более провокационно, заостряя свою позицию. В конце концов, ток-шоу — это же не только talk, но и show… Тем более что публика в студии делилась на две команды. Половина поддерживала Колю, а другая — меня. Так и рассаживались. Это были своего рода группы поддержки — аплодисменты после удачных высказываний каждого из нас, выкрики и азарт. Да еще голосование телеаудитории по ходу эфира, кто за кого — в процентах. Словом, яркий был проект. Не лишенный актерства со стороны каждого из пары ведущих. Как без этого на телевидении?