Соня не отпустила больного Тимура в школу, но сеанс массажа не перенесла. Собиралась на работу в сомнамбулическом состоянии. Даже патчи не поправили её уставшее и потрепанное бессонницей лицо. Красные прожилки в глазах придавали ей больной вид. Раньше она никогда не задумывалась о том, что в юности белки снежно-белые, оказывается, глаза ярче шеи и рук выдают возраст.
Несмотря на мелкий моросящий дождик, Соня снова шла пешком. Нахохлилась и, подняв воротник плаща, спряталась под зонтом. Под ногами хлюпало, над головой стучало, а цветы вдоль тротуара за ночь почернели от внезапного южного мороза. Быстрее бы уже выпал снег и прикрыл беззащитный оголенный город.
За квартал до места работы телефон тренькнул одиночным сообщением. Интуиция Сони не ошиблась. Писал Марк.
«Доброе утро».
Ниже он прикрепил картинку со взъерошенной совой с торчащим пером на макушке и разновеликими глазами.
Соня ухмыльнулась и набрала ответ.
«Откуда ты знаешь, что я так выгляжу? Хотя… может, даже хуже».
«Предположил. Бессонная ночь всё-таки. В твоем профиле последнее фото из Лаго-Наки, понятия не имею, как ты сейчас выглядишь. Как сын?»
«Лучше».
На этом короткая переписка закончилась. Соня печально улыбнулась. Всё-таки он знает, что она была рядом, возможно, в нескольких километрах, но не написал. Как же все это странно.
Весь сеанс массажа Соня прокручивала в голове мысль о том, что в таком виде, как сейчас, она бы не рискнула показаться Марку. Опустив взгляд на свои руки, массирующие мягкое податливое тело разомлевшей клиентки, представила на ногтях яркий лак. А почему бы и нет? Вызывающий длинный маникюр ей нельзя, но можно короткие и алые ногти. Проводив довольную женщину, Соня открыла окно для проветривания, замкнула свой кабинет и зашла в соседний.
Наташа встретила её беспардонной репликой.
– По тебе словно танк проехал. Плакала, что ли?
Зарина хмыкнула:
– Или с любовником кувыркалась.
Соня покачала головой.
– Тимур заболел. Бессонная ночь, – она села в кресло. – Наташ, я к тебе, кстати. Есть окно?
– Сейчас?
– Да.
– Есть. Как раз чаёвничать собирались. Тебе маникюр?
– Пока да, а потом педикюр хотела обновить.
Зарина разложила в кружки чайные пакетики, плеснула кипяток.
– Тебе бы шило отшлифовать. Серая какая-то стала. Крокодил натуральный.
– Мне просто нужно выспаться.
– Давай тебе гриву покрасим?
Зарина давно мечтала сделать что-нибудь с волосами Сони. Но та ни в какую не поддавалась. Длинные, густые, почти до пояса, без единого седого волоска, они ей виделись непаханым полем и пустым холстом. Пока только Наташа соглашалась на эксперименты с прической. Сегодня она красовалась с фиолетово-синей шевелюрой и выстриженным виском.
– Нет, но можно заламинировать.
Дверь приоткрылась, в комнату вошла Лера.
– О, я вовремя. Сплетничаете?
– Соньку уговариваем на метаморфозы.
– И она чё?
Зарина громко поставила чайник на подоконник.
– Собралась прихорашиваться по методу спящей царевны. Задрыхнуть и проснуться красивой.
Лера звонко рассмеялась. Среди подруг она была самой молодой, и проблемы возрастных изменений ее пока не волновали. Она частенько злорадствовала, когда они начинали рассказывать об утягивающих трусах или бюстгальтерах с широкими удобными лямками. Она же единственная в компании была не замужем и обожала истории из бракованной жизни. Желательно пикантные или тоскливые. Со всеми, кроме Сони, общалась ровно и немного высокомерно, свою молодость считала неоспоримым преимуществом и любила подшучивать над «пенсионерским клубом». Соня же её раздражала яркой привлекательностью, хищной и одновременно сдержанной.
– Тебе, кстати, пора на следующую эпиляцию, – напомнила она Соне, наливая чай.
Зарина и Наташа переглянулись.
– А чего это Сонька у нас эпилирует? Писюху?
Лера помакала пакетик чая и села на подлокотник.
– Всё. Под корень решила извести всю растительность. И правильно. Быть лохматкой нынче немодно.
Зарина громко рассмеялась, а потом резко замолчала и, хитро сощурившись, пригляделась к Соне.
– Сколько ты уже замужем?
Соня не успела ответить, её опередила Лера.
– Столько не живут.
– Ну, сколько? Юлька твоя выпускница, значит, лет двадцать.
– Восемнадцать, – поправила Соня.
– Да, это срок.
Наташа усадила Соню, заставила вытянуть руки.
– В какой цвет будем красить?