– И это все? – сказала Тереза.
– А ты чего ждала – минуты молчания? Эстелла сразу пожалела о своих словах, заметив слезы в глазах Терезы, и упрекнула себя за бессердечие. Ей отчаянно нужны были ее таблетки. Она спросила:
– Йен украл у меня таблетки. Не знаешь, что он с ними сделал?
Тереза потянулась под диванную подушку и вытащила флакон.
– Йен взял их с собой в клуб. Я вернулась за ними, когда он умер, подумала – будет лучше, если копы их не найдут.
Приняв флакон «Чикадола» из рук Терезы, Эстелла вознесла небесам благодарственную молитву. Но, отвинтив колпачок и заглянув внутрь, она увидела всего несколько таблеток, сиротливо лежавших на дне.
– Он что, сожрал остальные?
– Наверное. Сколько я его ни просила, он не отдавал. Они опасные?
– Не для Йена. И не в его положении. Но патологоанатом сильно удивится.
Эстелла задумалась, как пополнить запас. Если не удастся уговорить кого-нибудь выписать рецепт, придется ограбить аптеку. Однако первым делом нужно добыть пистолет.
Глава одиннадцатая
Джанк склонялся к мысли, что его идея была не слишком удачной. Берджис решил схватить Терезу. Вызвав Бернарда по внутреннему телефону, он материл Джанка последними словами, для вида прикрывая телефонную трубку ладонью. Но хуже оскорблений были угрозы. Берджис рявкнул, что если Джанк сейчас же не доставит к нему девушку, то прямым ходом отправится на дно Рочдейлского канала. А Бернард позагорает на берегу и убедится, что Джанк не всплыл.
– Когда найдешь ее, приведи в офис – нет, забудь, копы могут торчать в клубе. Жди меня наверху, в «Уорпе».
Джанк снова уселся в «лексус» Бернарда, удивляясь на самого себя: как это он надеялся увильнуть от поисков Терезы?
Нескончаемая болтовня Бернарда мешала Джанку думать, долбя по мозгам, которые и так уже были измучены песнями Отиса Реддинга[23], несшимися из стереосистемы. Отис выл о том, как терзается муками любви. Бернард же беспокоился о шансах «Сити» навешать сегодня «Арсеналу». Джанк даже не знал, что они играют.
– И тебе не стыдно, Джон Ки? Что, по-твоему, будет с «Сити», если мы не постоим за них – мы, парни старой закалки? Если не покажем нашу верность, чем мы тогда не козлы?
Джанк мрачно смотрел в ветровое стекло. Он забыл все былые привычки и пристрастия, избавился от зловещих провалов, которые преследовали его, когда он маньячил, подсев на спид. Он по-прежнему кантовался с этими людьми (а куда было деться?), но благодарил Бога за возможность видеть хотя бы одним глазом и, замечая свое отражение в зеркале, радовался, что больше не похож на прежнего полубезумного призрака из конца семидесятых.
– Помнишь, как мы встретились на матче? – спросил Бернард.
Это была игра на чужом поле с «Вест Хэмом».
– Сучьи кокни гнались за мной по всем трибунам. Я нырнул за садовую ограду, и там был ты, Джон Ки. Рыл себе нору под цветочным бордюром.
Джанк помнил. Бернард носил тогда тесный замшевый берет и кусок полосатого сатина в стиле «танктоп» вместо рубашки. Тело у него было бледное и вялое, и мускулы походили на перекрученные жгуты.
– Кверху задницей, а, Джон Ки? Чтоб зарыться в те долбаные кусты. Казалось, что нам конец! И тут из-за угла на полном ходу вылетел Кросси со своими парнями. Черная банда сразу пошла в атаку: они увидели, что происходит, и в два счета сбили ублюдков с ног. Мы выпрыгнули и тоже рванули к ним. Помнишь, как они нам сказали: мы победили!
Бернард закивал со счастливым видом, его большая башка замоталась вверх-вниз.
– Знаешь, – продолжил он, – этот Майкл Кросс правда умел драться, черная задница. Он и его ребята были бы классными вышибалами – держись они подальше от марихуаны. То были хреновые времена, а? Кросси все еще мотает срок?
– Нет, – ответил Джанк. – Он вышел, живет в Мосс-Сайде.
– Знаешь, черные футбольные хулиганы – это могло быть только в Манчестере, так я считаю. Я здорово струхнул, когда они отметелили тех кокни. И мы были на одной стороне.
Джанку захотелось приземлить его.
– Тогда мы были на одной стороне, – уточнил он.
Бернард, мерзко хлюпая, почмокал губами.
– Что да то да. В прежние времена никто не удивлялся, что вокруг нас крутятся сбившиеся в банду черные хулиганы, но когда мы с Берджисом стали серьезными людьми, нам понадобилась команда с большей дисциплиной.
– Из тех, кто выполняет приказы.
– Ты прав. Лояльность важна. Те черные парни ведь слушались только Кросси.
Отис Реддинг тосковал на причале. Бернард, позволив Джанку передохнуть минуту, спросил:
– Сколько дали Майклу Кроссу, три года?
– Он отсидел два, вышел в прошлом году, – ответил Джанк.
– Повезло.
– He думаю, что он с тобой согласится.
– Плевать. Ему повезло. Футбольных хулиганов он перерос, а чем болтаться на улицах, лучше уж было сесть. Когда его ребята погорели на том налете, всем присудили по десять лет. Кросс тогда уже был в тюряге, потому и вышел сухим из воды. Говоришь, он в городе, но остальных-то не выпустят еще лет семь. Или шесть – если скостят.
– Около того.
– Ты точно знаешь, что Кросс вышел? Что-то я его не видел.
– Ему не разрешили жить в центре. А где еще ты мог его видеть? Торчишь у «Грэйвити» или в Натсфор-де. А Майкл Кросс живет в Мосс-Сайде. – Джанк не был уверен, что правильно поступает, раздражая Бернарда, но все же решился: – Почему ты спрашиваешь? Что, боишься с ним встретиться?
Бернард возмущенно вскинулся:
– Ты о чем?
– Сам знаешь, о чем.
– Это был всего лишь бизнес. Кросс и его ребята получили работу в другом месте. Они обеспечивали охрану каждого второго клуба в городе, чего бы им дергаться? Плевали они на «Грэйвити» – мы же собирались стать чистыми. А этим черным ублюдкам нужны были раскрученные заведения, там больше возможностей для их торговли.
– Но было еще кое-что…
– Да, – согласился Бернард. – Было. И все из-за гребаного гомика-полукровки, черт бы его побрал.
– Полукровкой был не Пол Сорел, а его мать. – Джанк подумал, как это тощий парень, загорелый и подвижный, ухитрился так заплыть жиром за последние пятнадцать лет.
– Без разницы. Из-за этого педрилы у нас была куча проблем. Может, ты не в курсе, но он ведь свалил с кучей бабок.
– Знаю, – кивнул Джанк, хотя точно не знал ничего, так – слухи, домыслы, догадки.
Себя же Джанк считал ненадежным наблюдателем – в тот год ему поставили официальный диагноз. Он проваливался в черные дыры – такие большие, что засосали бы и грузовик, их даже можно было заселить, раскрасив красной краской и снабдив лейблом «Китайская Народная Республика». Но это вовсе не означало, что он стал растением. Кстати, тень на плетень наводил сам Берджис.
Что бы ни случилось между Берджисом и Полом-Эстеллой, об этом знали только они двое. Берджис молчал как рыба, а Пол-Эстелла исчез, прихватив целое состояние из частного пенсионного фонда Берджиса.
Может, раз пять за прошедшие двенадцать лет – наверняка не больше пяти – Джанк и Бернард незаметно подъезжали к этой теме – жутко возбуждаясь, ругаясь, срываясь на крик, – но так и не поговорили напрямик: каждый раз Бернард в последний момент увиливал, так что официально была принята версия, согласно которой Пол украл деньги Берджиса.
Но Майкл Кросс уверял, что Пол ничего не крал: это была просто компенсация за понесенный ущерб.
Тело Бернарда под пальто «кромби» пришло в движение. Вроде как он пожал плечами. Как бы там ни было, Бернард не собирался откровенничать.
– Да пошли они все… Пол Сорел, Майкл Кросс – пошли они все куда подальше. Мы правильно сделали, что избавились от них. И запустили клуб с новой командой.
– Под твоим контролем.