Инспектор Грин начал водить коротким пальцем по бумаге, ища нужную строчку.
– …вы, кажется, находились некоторое время в предварительном заключении, но получили условный приговор.
– Ну да, – на всякий случай подтвердил Джанк.
– А другой партнер Берджиса – мистер Пол Сорел – ухитрился исчезнуть, после того как его дело передали в суд. Незачем все время открывать и закрывать рот, мистер Ки, я скажу, когда захочу послушать вас. А пока еще немного поболтаю. Кстати, я не слишком доверяю тем, кто спешит с показаниями.
Пошли дальше. Итак, Пол Сорел. Он должен был предстать перед судом по обвинению в торговле наркотиками – ну точь-в-точь как вы. На него было больше улик. Вас взяли с пятнадцатью граммами, Пола Сорела арестовали с шестьюдесятью, тысячами фунтов, и он не сумел отчитаться ни за один пенни.
Насколько я помню, мы предложили ему договор: Пол Сорел должен был признать, что эти деньги принадлежат Берджису и он собирается отмыть их через один из своих ночных клубов. Но Сорел – этот мерзкий педрила-трансвестит – оказался крепким орешком.
Инспектор Грин помолчал.
– Как вам последняя фразочка, сержант? Вы должны быть предельно внимательны к формулировкам, но, поскольку ни одно из моих слов до суда не дойдет, я могу не беспокоиться о безупречной репутации стража закона.
Пошли дальше. Пол Сорел – злобный гомик, гордящийся своими извращениями, и слишком большой хитрец для негра. Это вкратце. А потом фея-давалка упорхнула. Теперь вопрос, мистер Ки: Джон Берджис радовался или был расстроен, когда исчез Пол Сорел?
Джанк не хотел отвечать. У него сорвалось:
– Без комментариев.
– Бросьте! Джон Берджис знал Пола Сорела? На этот вопрос, надеюсь, вы можете ответить?
– Да, знал. Пол, как и я, работал во всех клубах Берджиса.
– В качестве кого?
– Бар, раздевалки, на входе… все что придется.
– Счета?
– Без комментариев. Я хочу сказать, что мне слишком мало известно, чтобы комментировать. Я делал техническую работу, был виджеем. Но к администрации отношения не имел.
– А Пол Сорел?
– Без комментариев. Ладно, наверное, можно назвать его младшим менеджером.
– Итак, он довольно успешно сотрудничал с Джоном Берджисом. Следующий вопрос. Джон Берджис обрадовался побегу Пола Сорела из предварительного заключения в Риели или его это расстроило?
– Почем я знаю? Думаю, обрадовался.
– Почему? Потому что Пол Сорел не дал против него показаний?
– Нет, потому что Пол был его другом и ему больше не приходилось терпеть ужасы Риели.
– Так они были друзьями? Значит, Джон Берджис расстроился, когда потерял друга? Я нарисую вам картинку: у Джона Берджиса был закадычный друг, лучший из всех, с кем его свела жизнь, и вот Пол Сорел пропал, а Берджис безутешен, льет слезы, утираясь носовыми платками, надушенными лавандой. Что скажете?
– Без комментариев.
– Берджис был убит горем?
– Черт, да почем я знаю? Я не духовник Берджиса. И вообще, какое это имеет отношение к прошлой ночи? В клубе убили парня, вот и все. А вы спрашиваете про то, что случилось двенадцать лет назад.
Джанк ощущал дискомфорт: пластиковое сиденье даже через брюки натирало худую задницу. Да еще эта паутина трещин на крашеной поверхности стен и мучительно медленное шипение магнитофона, прокручивающего пленку. Джанк вроде бы не спал, но обычные вещи воспринимались так, будто все происходило во сне. Если бы сейчас были старые времена, если бы это были семидесятые, инспектор Грин уже избил бы его до бесчувствия. Лучше или хуже? Хуже. Конечно хуже. Перебирая в уме варианты, Джанк вдруг с удивлением понял, насколько часто ему приходилось делать выбор, и он выбирал, как полный псих. «Поберегись, Джанк, – одернул он себя, – так и до беды недалеко! Ну-ка, мистер Джанк, вопрос на десять тысяч баксов: что вы предпочтете – отправиться в отпуск или сунуть руку в агрегат для утилизации отходов?»
– Мистер Ки, Джон Ки! Вы слышите?
– Да. То есть нет. Вот черт, который час, инспектор? – Джанк не без труда вернулся мыслями в реальность.
– Соберитесь, Джанк. – Инспектор Грин впервые так назвал его.
– Да, я слушаю.
– Убийства или раскрываются по горячим следам – или следы остывают. Но это дело мы хотим довести до конца. Пока известно одно – пуля в пистолете была нестандартная. Мы находим труп парня, у которого в желудке такое количество эстрогена, что его хватило бы на превращение быка в молочную голландскую корову. А владелец клуба, где произошло это убийство, – весьма сомнительный тип. Вышеозначенный мистер Джон Берджис. Преуспевающий почтенный бизнесмен – просто пример для подражания. Его стараниями Манчестер вполне мог бы оказаться в выгребной яме, вырытой собственными руками, – как когда-то сказал один великий человек, – но в этом деле мистер Джон Берджис не преуспел. Далее. Мисс Эстелла Сантос – имя скорее всего не настоящее – как сквозь землю провалилась, так что я получил ордер на обыск, и к десяти часам сегодняшнего утра мы перевернули вверх дном его-ее квартиру. Был найден использованный презерватив, который выбросили в мусоросборник на кухне – знаете, такой – с герметичной откидной крышкой, грязное, доложу вам, занятие. Эксперты взялись за дело – лаборатория стоит дороговато, зато работает эффективно – и в два счета идентифицировали сперму в вышеупомянутом презервативе как принадлежащую нашему покойнику. Круг замкнулся.
– Мне ничего об этом не известно, – сказал Джанк. – Если Йен, то есть Джон Какстон, был с этой Сантос, говорите с ней. Я ничем не могу вам помочь, я ее не знаю.
– Но вы знаете Джона Берджиса. Вы знаете его, как никто другой. И к тому же вы знаете этого парня – Какстона, или Йена, как вы только что его назвали. И для вас не секрет, что Йен работал на Берджиса в его турагентстве. Опросив половину всех манчестерских чудиков, мы выяснили, что Йен успешно продвигался к намеченной цели – стать полным дебилом. Тем не менее Берджис дает ему работу. И не просто работу, а весьма завидную, с кучей привилегий, таких, как оплачиваемый отпуск и сногсшибательные авиаперелеты. Почему? Питал ли Берджис особую нежность к нашему убиенному? Расскажите мне.
Потом мы установили, что у этого Йена были проблемы с сексуальной самоидентификацией. Ему нравилось спать с мужчинами – ну, или с мужчинами-одетыми-как-женщины. Грязная, неразборчивая в сексуальных связях маленькая компания, похоже, на том и держалась. Вот как, мне кажется, обстояло дело.
Джанк рискнул напомнить о себе:
– Я должен все это слушать?
– Нет. Все, что вы должны – если вам надоело слушать мои воспоминания и умозрительные теории, – это начать говорить. Но природа не терпит пустоты, так что скажете еще раз «без комментариев», и я продолжу свой монолог. И хочу заметить, дружок
Джанк, – инспектор Грин наклонился вперед, – я ведь только начал. Вы рядом с Берджисом с пятнадцати лет. Вы и Пол Сорел были по-настоящему близки с ним, он, можно сказать, был вашим наставником, почти отцом. И Джон Какстон тоже протеже Берджиса, но теперь он мертв. Вы знали этого парня – Йена – очень хорошо, настолько хорошо, что позволяли ему ошиваться на вашем рабочем месте в «Грэйвити». И крутили ему свои видеозаписи. Да, я уверен – вы были очень близко знакомы.
Инспектор Грин сделал паузу, словно внезапно что-то вспомнил.
– Кстати: все ваши пленки, которые нам удалось найти в клубе и в вашем доме в Халми, конфискованы. Мы вот тут беседуем, а люди из отдела нравов наслаждаются, так сказать.
Джанк мысленно квалифицировал это деяние как несанкционированное вторжение и незаконную конфискацию, но не стал перебивать инспектора.
– Однако вернемся к нашему расследованию. Мне кажется, что только вы связываете Берджиса с этим парнем, Йеном. Давайте, расскажите что-нибудь, чтобы я поверил, что вы не поставляли Берджису малолеток, после того как сами подурнели, а Пол Сорел сбежал?