Инспектор почти касался коленом Терезы. Похоже, он комментировал свои соображения, пользуясь картинкой на экране. Тереза слышала постукивание – вроде как он дотрагивался полицейской дубинкой до разных частей лица Эстеллы. Берджис стоял за его спиной, придвинувшись почти вплотную.
– Пол Сорел?
Кроссовки Бернарда подгребли поближе.
– Сорел?
– Просто красотка! – одобрил инспектор Грин. – Хотел бы я знать, зачем он вернулся сюда после всех этих лет?
Ни Бернард, ни Берджис ничего не ответили. Их ноги словно прилипли к полу слева и справа от ног инспектора Грина.
– Не напирайте, парни, не напирайте. – Бернард и Берджис отодвинулись. – Остальные кассеты на телевизоре? Точно. Заберите-ка их, сержант.
Грубые башмаки двинулись вперед, кроссовки и ботинки убрались с дороги. Что-то заставило Терезу перевести взгляд с ботинок Берджиса на его лицо. Он уставился на нее сверху, слегка приподняв одну бровь. Тереза попятилась, затравленно глядя на него и замирая от страха. Инспектор снова заговорил – и Берджис отвел глаза.
– Хотите забрать меня в участок? – спросил Берджис. – За что? Вы же получили записи.
– Да, теперь получил. Но вы можете мне помочь еще в одном деле. Этот ваш бывший партнер, Пол Сорел, он вернулся, и у меня возник миллион вопросов.
– Почему вы называете его моим партнером?
– Он ведь вел счета, не так ли? В те давние времена, когда вы были королем Манчестера в распространении некоего продукта…
– Да пошли вы! Я не стану отвечать на вопросы по делу, на котором ваша контора обломала зубы двенадцать лет назад.
– Не так уж давно это было. Теперь, когда вернулся Сорел, мы возобновим дело.
– Вы же не думаете, будто я знал, что это Пол? Как бы я смог узнать этого ряженого?
– Почему бы и нет? Он всегда любил переодеваться. Только сейчас он на гормональных таблетках и обзавелся сиськами. Интересно, а член он себе отчекрыжил или не успел? Может, вы в курсе?
– Да я понятия не имел, что это Пол Сорел.
– Тогда почему скрыли видеозаписи и почему стоп-кадр на его лице?
– Мы с Берни смотрели на него… на нее, черт, потому что его замели вместе с Джанком после того, как нашли тело Какстона. А что такого?
– Это один из пунктов вашего внутреннего расследования?
Берджис не ответил.
– Ладно, вы сможете все объяснить подробно, заглянув в полицейский участок.
– И как вы хотите меня туда доставить? – спросил Берджис.
– В полицейской машине, как еще? В автобус сажать не будем.
– Так я помогаю следствию или нахожусь под арестом?
– А это важно? Это ведь скорее проформа. Мне нужно, чтобы вы приехали в участок, и, будьте уверены, приедете!
– Тогда я позвоню адвокату.
– Вы, кажется, нервничаете? – поинтересовался инспектор Грин.
– Я должен быть осторожен. Если вы вдруг надумаете связать меня с Сорелом в обличье трансвестита с колумбийским паспортом, пусть адвокат напомнит вам о моих гражданских правах.
– Колумбийским? Когда я с ним разговаривал, у него был бразильский паспорт. С чего это вы называете Сорела колумбийцем?
Наступила пауза.
– Мне так сказали, – неуверенно произнес Берджис. – Во всяком случае, латинос.
– Вот ведь как странно! Разве Колумбия не то самое место, откуда появляется дурь?
– Если собираетесь вешать на меня еще и это дерьмо, я немедленно звоню своему чертову адвокату!
– Не беспокойтесь, в участке все сделаем в лучшем виде – какой-никакой адвокат для вас найдется.
Инспектор Грин сказал все, что хотел, и направился к двери, а сержант начал выпроваживать Берджи-са и Бернарда. Тереза услышала удаляющийся звук шагов по лестнице.
Глава восемнадцатая
– Таксист знал, как тебя найти.
– Да?
Майкл держал косяк двумя пальцами, чтобы ровнее горел, и пускал кольца с нижней губы. Пепел падал в стоявшую на колене тарелку – на остатки козлятины под карри. Казалось, что Майкл не услышал ее слов, – во всяком случае, он ничего не ответил.
Сделав еще одну затяжку, он задержал дым в легких, и, когда наконец заговорил, голос его прозвучал неразборчиво.
– Как этот водила назвался?
Значит, слышал. Эстелла пыталась вспомнить имя.
– Анджит?
– Ага, тогда порядок. – Майкл выпустил облачко синеватого дыма. – Амджад. Он нормальный парень. Мы познакомились через одного из его кузенов.
У Майкла был свой, особый стиль поведения. Эстелла не могла сказать, изменился Майкл или нет, но большая часть его жизни по-прежнему проходила на улице: он явно торговал в розницу. В нем жила беззаботная наглость дилера с неуловимым налетом жестокости. Эстелле сейчас важно было понять, как Майкл вписывается в тот расклад, который сдала ей судьба, «осчастливив» ее возвращением в Манчестер.
Ничто не происходит ясно и просто, если вмешивается судьба, – она никогда не играет честно. Эстелла решила прояснить ситуацию:
– Ты впариваешь героин?
– Решительно и бесповоротно – нет! Почему она должна ему верить?
– Но пакистанцы все так же возят его в Манчестера точно знаю. Иначе зачем было браткам расстреливать карри-хаус? Можешь узнать подробности в «Ивнинг ньюс».
– Я газет не читаю, но про ресторан Джабара знаю. Да, некоторые паки ввозят героин. Теперь Манчестеру не нужна ни мафия, ни Триада, ни независимые поставки. Золотой треугольник: Манчестер – Блэдфорд – Карачи. Паки перевозят, негры продают. А белые покупают. Полный порядок – но я тут ни при чем, и Амджад тоже.
– А где ты пересекся с кузеном Амджада? Майкл улыбнулся – она что, не верит ему?
– Он дизайнер одежды – высокая мода, и я собираюсь стать его супермоделью. – Майкл по-детски мило растянул конец последнего слова – получилось что-то вроде «махеелью».
Эстелла изогнула выщипанную бровь.
– Да? Так ты теперь подиумная красотка?
– Нет-нет, меня не заставишь семенить ножками. Мое амплуа – мачо, я радую дамочек своими обтянутыми «прелестями».
Майкл потушил косяк, тут же вытащил еще одну папиросную бумажку и начал готовить новый, продолжая объяснять:
– Ты должна увидеть меня на подиуме – одежда и правда что надо. Кузен Амджада тащится от стиля семидесятых: безрукавки в облипку, оксфордские сумки и кожаные пальто до пят. Еще у него есть кой-какие вещи в стиле «футбольный фанат», но это уже восьмидесятые. Классный старый стиль, клевые прикиды, бургундские неуклюжие вельветовые брюки, вырезы лодочкой. Ну, а я – идеальная модель для всех этих тряпок.
– Значит, торгуешь хулиганским прошлым? Майкл покачал головой:
– Я не был хулиганом, а может, был, но не для всех. Помнишь то время? Не одни упертые ходили по улицам и пели: «Эй, вперед, огни зажжем, паков мы давить идем!» Случалось, дети, сопляки, ни хрена не понимая, орали похожие считалки на детских площадках. Мы вправляли мозги таким «меломанам» и почти покончили с ними на трибунах со стоячими местами. Так почему бы ему не позвать старину Майкла демонстрировать модели – я горжусь теми днями.
– Ты тогда объединял людей, а теперь темнокожие братья из автоматов расстреливают паков, – заметила Эстелла.
– Выходит, что так. – Майкл пожал плечами, склеил слюной край папиросной бумажки и закурил.
– Ты знаешь, кто наехал на ресторан? Само собой, кивнул Майкл.
Эстелла ждала подробностей, но он не снизошел.
– Почему ты меня пытаешь? Спроси своего дружка Джанка – он имеет навар от тех парней.
– Джанк сидит на героине?
– Нет. Героином они точно не торгуют – невыгодно, спрос невелик. По большей части они толкают коку или крэк. Джанк берет у них коку, прежде чем ее засунут в микроволновку.