Я кивнул:
— Ясно.
— Надеюсь.
Он уставился вниз и вздохнул.
— Около десяти человек. Но есть еще люди в Мангейме и Ганновере, сегодня к вечеру все будут здесь.
— Тогда вернемся в город, и я покажу, где состоится встреча. Потом встретимся где-то поблизости около шести вечера.
— А зачем нам встречаться?
— Затем, что я хочу попросить вас о двух вещах: во-первых, мне надо сказать пару слов Аренсу и, во-вторых, там будет одна женщина. Ее не трогайте. Она не имеет никакого отношения к банде. Она с Аренсом потому, что он удерживает ее силой.
— А не в ней ли все дело?
— Возможно.
— Ага. Стало быть, так: если будете делать глупости, ей конец.
— Ясно.
— Поехали. — Он махнул пистолетом в сторону машины.
Мы сели в «опель» и покинули поле. Когда при въезде в город мимо замелькали хорошо знакомые небоскребы, я почувствовал, что вернулся с того света.
Ближе к вечеру подкатили первые БМВ. Я сидел с биноклем на крыше автомагазина, откуда были видны двор фирмы Аренса и конференц-зал на втором этаже. Столы были расставлены в форме прямоугольника: белые скатерти, цветы, полный набор приборов, по три бокала на каждую персону. На стене висел красно-бело-голубой флаг. В дверном проходе кухни я заметил дядю Звонко в белом фартуке, орудующего кастрюлями и ножами. На низком холодильнике сидели два парня в черно-белых формах официантов, которые пили пиво и наблюдали за работой дяди Звонко. Время от времени в кухню заглядывал Аренс, интересуясь, видимо, как идут дела. Пока никаких признаков присутствия матери Лейлы я не обнаружил.
Вскоре во двор въехала БМВ, из которой выскочили амбалы Аренса и жирный гессенец. Все трое были в голубых брюках, красных пиджаках, с какими-то дурацкими кепи на голове. Они открывали дверцы подъезжавших машин и провожали гостей до конференц-зала. Официанты с подносами начали разносить блюда.
В обшей сложности прибыло двенадцать машин. Насколько я мог судить, среди гостей не было беженцев, во всяком случае таких, которым бы нравилось жить в интернате с привинченными к полу стульями. Один из гостей — небольшого роста, спортивного сложения — казался особо важной персоной. Все окружающие смотрели ему в рот, ловили каждое его слово, смеялись любой сказанной им шутке, почтительно отступая на полшага назад.
Около половины седьмого гессенец отвел последнюю машину за здание фирмы. Вернувшись, он подсел к другим амбалам-охранникам на скамью при въезде, и все трое закурили. Судя по тому, что это была вся охрана Аренса, он чувствовал себя в полной безопасности, и не без основания: весь день по радио и телевидению то и дело сообщали, что в привокзальном квартале взорваны клубы двух крупных владельцев. Следовательно, они и сами были в числе жертв. Третьего крупного «бизнесмена» привокзального квартала, турка, расстреляли на его вилле в Оберурселе. Если бы нам со Слибульским не попала в руки БМВ с ее «родными» номерами, никто бы не стал искать следы преступления на суповой фирме доктора Аренса. По всей вероятности, в обязанности гессенца входила оперативная смена номеров. В тот вечер он явно схалтурил. Может, торопился, чтобы не опоздать к телевизору.
И тут я увидел мать Лейлы. Она была одной из немногих женщин, присутствовавших на приеме. Женщина стояла среди гостей у окна так, что была видна только ее спина. Иногда мне удавалось уловить ее профиль, но большей частью она неподвижно стояла возле окна. Волосы ее были зачесаны кверху, на ней была светлая блузка и жемчужное ожерелье, известное мне по свадебным кадрам. Рассматривая в бинокль затылок женщины, я надеялся, что она все же повернется ко мне лицом. Вдруг в воздухе раздался тихий гул, словно приближался рой жужжащих пчел. Я направил бинокль на ряды дворов, металлических цехов, контейнеров, офисных построек, потом оглядел чистое голубое небо, но не увидел ничего, что могло бы вызвать этот гул. Только при второй попытке я заметил между фирмой стиральных порошков и экспедиторской конторой вереницу автомобилей, тянущихся друг за другом бампер в бампер.
Взглянув еще раз на курящих охранников, которые, сидя внизу, явно не слышали этот гул, я сполз с крыши, перелез через забор и побежал к условленному месту.
Вдоль улицы перед складом контейнеров припарковалось пятнадцать темных автомобилей представительского класса примерно с пятьюдесятью пассажирами. Впереди колонны стоял албанец, окруженный небольшой группой «соратников», остальные в ожидании сидели в своих шикарных авто с кожаными сиденьями, сверкая белыми кроссовками или лакированными ботинками ручной работы венгерского производства. Моторы были выключены, и, когда все умолкали, наступала такая тишина, что слышалось легкое пощелкивание зажигалок.