— Не чувствую энтузиазма, — замечает Зара, и Анна крутит головой, чтобы убедиться, что вокруг одни незнакомцы.
— Тебе никогда не кажется, что ты морочишь людям голову? — спрашивает она, понизив голос. — Как будто все остальные на самом деле выполняют свою работу, а ты только притворяешься.
— Это называется поведением взрослого человека.
— Или как будто тебя испытывают? Ради того, чего ты, может быть, не особенно-то и хочешь?
— Поверь мне, у всех возникает такое чувство.
— Знаешь, что мне это напоминает? Бег по пересеченной местности.
Зара в недоумении дергает головой, и Анна подробно объясняет: лет в двенадцать или тринадцать она представляла свою школу на соревнованиях по этому виду спорта. Ты стоишь на старте в жуткий холод, вокруг сотни ужасных незнакомых детей из других школ, тебя в буквальном смысле слова тошнит от опасения отстать и не попасть в первую десятку, но с другой стороны, ты знаешь, что, если придешь первой, это не принесет тебе ни малейшего удовольствия, потому что тогда придется участвовать еще во многих таких забегах.
— Ты просто волнуешься! — уверяет ее Зара. — Все будет хорошо. Волнение и заставляет показать себя. Нужно только составить удачные вопросы и заучить их.
— Ну да… Знаешь, мне надо идти работать над ними. Я сократила список с тринадцати до десяти.
— Что? Я еще даже не доела свою лапшу. Всего сорок минут прошло. Вот еще глупости — урезать обед.
— Может, ты и права, — соглашается Анна. Если надо, она задержится вечером. Решив на следующие двадцать минут выбросить Сахину из головы, девушка откидывается на руки и подставляет лицо солнцу. Его лучи ласкают ее бледную кожу, нежно поглаживая. — Мы сделали это, Зара. Пережили очередную зиму.
— Да брось ты.
— Нет, правда. Я чувствую это. Даже чую.
Анна вдыхает через нос и старается удержать приятное чувство от прогулки к парку, но когда она думает о том, что ждет ее впереди, радость из-за наступающих теплых солнечных месяцев испаряется — воображаемое будущее с глухим стуком останавливается на вечеринке в честь дня рождения всего через восемь дней. Анна представляет, как в конце праздника останется наедине с Питом, и снова ей кажется, что она стоит на коленях в спальне, глядя на кольцо. По руке пробегает дрожь, и она ощущает, что земля под ее ладонью рыхлая и влажная — под поверхностью еще таится зима. Анна не слушает, что говорит Зара — вроде про деревья, которые стоят без листвы, — и, поскольку не в состоянии ответить, молчит. Воцарившаяся тишина — девушка чувствует это — ставит точку на их с Зарой попытке обходить острые углы; она не может больше сдерживать тяжелые размышления, всецело поглощающие ее мысли, ей необходимо их обсудить.
— Я нашла подтверждение, — наконец говорит она. — В мой день рождения Пит собирается сделать мне предложение.
— Подтверждение? Ты говорила, что уже знаешь об этом.
— Я не была полностью уверена. Но я видела его эсэмэску брату, и теперь сомнений нет.
— Ты проверяла его телефон?
Анна объясняет, что не могла удержаться, и пересказывает переписку братьев из пяти сообщений практически наизусть: Пит спрашивает Бина, не сможет ли тот подержать кольцо у себя; Бин интересуется, волнуется ли Пит; Пит отвечает, что он справляется с волнением; Бин шутит, что брату следует преподнести кольцо в безе, на что Пит шлет «ха-ха». Зара слушает, настороженно скривившись, неодобрительно сморщив веснушчатый нос.
— Ну и что все это значит? — спрашивает она. — Ничего нового.
— Это значит, что я должна отменить вечеринку у нас дома.
— Отменить вечеринку?
— Вместо этого я подумываю нанять лодку.
— А при чем, черт возьми, здесь лодка?
— Будет знатная пирушка! Я приглашу друзей с севера, Габи и Эллис, им придется остаться на ночь. Мы можем здорово оторваться — целый день будем пить, вечером пойдем в Хакни, на следующий день погуляем и пообедаем в пабе. Тогда Пит не сможет влезть со своим предложением. Ему придется перенести его на потом.
— Ну он перенесет на следующий день.
— Ни в коем случае. Такие предложения делают по особо торжественным дням: в отпуске, на годовщину знакомства, в день рождения. Где, например, сделал это Кейр?