А Бенджакомин растерянно стоял в коридоре, повторяя про себя:
— Кисоньки-пусеньки Хиттон-мамусеньки…
В этой чертовой фразе заключены вся мудрость и сокровища тысячи миров, но он не смел спросить даже намеком, что она означает.
И вдруг его осенило.
В эту минуту он был как человек, нашедший выигрыш партии в игре, приятное развлечение, как обжора, перед которым поставили новое вкусное блюдо, как любовник, дождавшийся заветного свидания. Счастливая мысль неожиданно пришла ему в голову.
Есть, есть единственный источник, которому в голову не придет проболтаться! Библиотека! Там можно проверить вещи очевидные, простые, отыскать все из уже напечатанного, что имеет отношение к тайне, которую он вырвал у погибшего ребенка.
Он не зря трудился. Жизнь Джонни погублена не напрасно, если он сможет отыскать четыре ключевых слова: «кисоньки, пусеньки, Xиттон, мамусенька». Еще не все потеряно. Он сумеет пощипать норстрелианцев.
Бозарт, торжествующе присвистнув, крутанулся на каблуке и легким шагом двинулся к бильярдной, за которой и находилась библиотека. По мере приближения к заветной цели он уже не шел, а почти парил. Дверь открылась, и он вошел.
Отель был очень дорогим и ужасно старомодным. Тут еще сохранились книги, напечатанные на бумаге и в настоящих переплетах. Бенджакомин пересек комнату и сразу увидел, что здесь даже стояли все двести томов «Галактической энциклопедии». Он взял том «Хи — хи», открыл с конца, поискал имя «Хиттон». Есть!
«Хиттон, Бенджамен (10719—17213), пионер Одд Норт Острелии. Считается изобретателем части оборонной системы планеты».
Это все. Бенджакомин двинулся вдоль рядов книг. Но на этом удача кончилась. Никаких «кисонек» и «пусенек» не было не только в энциклопедии, но и в любом другом источнике, Имевшемся в библиотеке. Вероятно, какая-то детская дурь.
Он вышел из комнаты, поднялся к себе и, хорошенько поразмыслив, решил рискнуть.
Мать, полуослепшая от тягостного недоумения и скорби, сидела на крыльце в жестком кресле и о чем-то говорила с незнакомой женщиной. Из разговора выяснилось, что муж несчастной матери вот-вот приедет. Бенджакомин приблизился к ней и попытался выразить соболезнование, но она не слушала.
— Я уезжаю, мэм, — попытался втолковать он. — Улетаю на соседнюю планету, но вернусь через две-три недели в реальном времени. Если срочно понадобится провести допрос, я оставлю в здешней полиции свой адрес.
С этими словами он покинул плачущую мать.
Выписался из отеля и получил право первоочередного вылета.
Добродушный начальник полиции Санвейла не воспротивился его требованию на срочное получение выездной визы. В конце концов, у него было солидное имя, немалые деньги, и не в правилах Санвейла было досаждать гостям. Бенджакомин поднялся на корабль, но едва направился к каюте, где собирался отдохнуть несколько часов, к нему пристроился какой-то человек. Молодой коротышка, с аккуратным пробором посредине и серыми глазами.
Местный агент норстрелианской секретной полиции.
Несмотря на солидную подготовку и долгие годы тренировки, Бенджакомин не распознал в нем профессионала. Ему в голову не приходило, что библиотека была под постоянным наблюдением и слово «кисоньки» включало сигнал тревоги. Ищущего такое слово брали под наблюдение. Грабитель задел сигнальный провод.
Незнакомец приветственно кивнул. Бенджакомин ответил вежливым кивком.
— Я коммивояжер. Отдыхал здесь в ожидании следующей командировки. В прошлой не очень много заработал. А как у вас?
— Нормально. Я не коммерсант, а техник, живу на зарплату. Позвольте представиться: Ливерант.
Бенджакомин смерил его взглядом. Похоже, похоже. Кажется, все в порядке.
Они обменились небрежным рукопожатием.
— Немного позже встретимся в баре, — пообещал Ливерант. — Я, пожалуй, сначала немного отдохну.
Оба прилегли и почти не разговаривали до той минуты, как через корабль прошла мгновенная вспышка планоформы. Пронизала пространство и исчезла. Из книг и школьных уроков они знали, что корабль метнулся вперед сразу через два измерения: каким-то образом ярость пространства, космические лиги пожирались компьютерами, которыми, в свою очередь, управлял гоу-капитан, командир судна.
Они знали все это, но не чувствовали ничего, кроме легкой боли. Все остальные ощущения подавлял транквилизатор, распыляемый через вентиляционную систему. От него ожидалось легкое опьянение.
Грабитель Бенджакомин Бозарт был приучен сопротивляться опьянению и действию лекарства. Любая угроза того, что какой-либо телепат попытается просканировать его мозг, былa бы встречена свирепым, поистине животным сопротивлением, внедренным в его подсознание в самом начале тренировки. Но Бозарт в жизни не предполагал, что какой-то техник способен водить его за нос. Гильдия Воров на Виоле Сидерее была так уверена в своих силах, что не сочла нужным оградить своих людей от обычных обманщиков. Ливерант уже связался с Норстрелией, Норстрелией, чья мощь и деньги достигали самых дальних звезд, Норстрелией, которая поднимала по тревоге тысячу миров при одном подозрении на вторжение.
— Жаль, что приходится летать, лишь куда меня посылают, — вздохнул Ливерант. — Хорошо бы побывать на Олимпии. Там все что хочешь можно купить.
— Я тоже это слышал, — поддакнул Бозарт. — Из тех смешных торговых планет, где настоящим бизнесменам делать нечего.
Ливерант рассмеялся, весело, с неподдельной искренностью.
— Торговых? Там ничем не торгуют. Только меняются. Берут весь товар, украденный с тысяч миров, продают снова, но прежде переделывают, перекрашивают и ставят свое клеймо. Вот и весь их бизнес. Там живут одни слепцы. Странный мир, но если что-то очень нужно, стоит всего лишь прилететь туда, и все получишь. Представляете, что можно сделать за год в таком месте! Все слепы, если не считать меня и пары туристов! Такое богатство! Грузы с разбитых кораблей, добыча с забытых Колоний (их обычно обчищают до нитки), и все это попадает на Олимпию.
На самом деле Олимпия вовсе не была таким уж райским местечком, и Ливерант понятия не имел, почему должен направить убийцу именно туда. Знал только, что должен исполнить приказ — указать нарушителю направление.
За много лет до того, как родился каждый из собеседников, в справочниках, книгах, накладных и на упаковочных ящиках было помещено кодовое слово: «кисоньки-пусеньки». Условное название внешней луны норстрелианской обороны. Любое использование кодового слова приводило в действие приборы оповещения, и по нервам системы, горячим и раскаленным, как светящаяся вольфрамовая нить, бежал, торопился, звенел сигнал тревоги.