В тот период я решил, что к нашему воссоединению имеет смысл выпустить биографию группы. Мне хотелось, чтобы ее написал кто‑нибудь известный. Я пытался связаться со Стивеном Кингом, однако он был недоступен. Потом я попробовал дозвониться до Стивена Спилберга, но и это мне не удалось. Тогда я подумал про Боба Гуччионе, редактора музыкального журнала «Spin». На тот момент «Spin» был не менее популярен, чем «Rolling Stone». Хотя когда‑то в 1970-х мы судились с Гуччионе за выпуск и распространение нелегального и неавторизованного журнала о KISS, он пообщался со мной и согласился написать биографию. Она предполагалась короткой, вроде пресс-релиза. Я рассказал Гуччионе о нашем воссоединении и предложил поместить группу на обложку «Spin». Он согласился, что идея хорошая, хотя и не был уверен насчет всей группы: ему казалось, что для обложки хватит и меня одного. Разговаривая с Бобом, я проникся открывающимися возможностями и начал сыпать идеями. В итоге я уговорил его сделать коллекционное издание из четырех одинаковых обложек KISS, по одной на каждого из нас. «Фанаты KISS захотят купить все четыре», — убеждал я Боба.
Когда наши отдельные обложки «Spin» вышли в печать, я принес журналы в «Сobbо Hall» на репетицию, чтобы доказать Эйсу и Питеру, что я продвигаю всю группу, а не одного себя. Никогда не забуду реакцию Эйса — он взял номер со своей фотографией на обложке и заявил: «Ненавижу такую фигню. Полная хрень. Я ухожу из группы». И ушел. Успокоившись, он вернулся и объяснил, что ему не понравился снимок. Весь оставшийся день он без конца выспрашивал у нас, точно ли его фотография хорошо смотрится. Впоследствии я узнал, что Гуччионе напечатал 60 процентов обложек с Джином Симмонсом и 25 — с Полом Стэнли. Оставшиеся 15 процентов были распределены между Эйсом и Питером. Так что на самом деле продвижение было не совсем равным.
Первая часть нашего тура включала 193 концерта и продолжалась два года. Каждый день нас ожидал триумф. Мы стали туровой группой номер один. (Вторым номером оказался наш хороший друг, Гарт Брукс.) В конце 1997-го мы играли в Нью-Джерси, и Дик Кларк предложил нам возвестить в его программе начало Нового года. Публика реагировала так горячо, что в канун миллениума Дик Кларк решил показать повтор прошлогодней передачи.
Несмотря на возрожденную любовь между группой и фанатами, старые проблемы никуда не делись. Хочется верить, что люди могут измениться. Хочется надеяться, что они меняются. Что они взрослеют и учатся на своих же ошибках. А им просто плевать. Эйс постоянно контролировал количество зрителей на концертах. Причем мы выступали на площадках, где уже играли, и вряд ли стадионы с тех пор изменились в размерах. Но Эйс желал знать, не занижает ли кто‑нибудь число проданных билетов. Удивительным образом он забыл, что получает фиксированную сумму: пустой зал или аншлаг — Эйс получал за каждое шоу одинаковые деньги. Если он не играл, то и денег не получал. Я повторял ему эту простую истину каждый раз, когда он спрашивал про количество билетов. Потом я обнаружил, что он допрашивает не только меня. Он шел к нашему менеджеру, Доку: «Сколько людей сегодня придет?» И Док говорил: «Ну не знаю, может, тысяч пятнадцать». Потом Эйс брал схему концертного зала, где внизу было указано: «Вместимость — 19 ООО», и тряс ею у меня перед носом, возмущаясь: «Вот видишь, очередное вранье!» Обратите внимание, что речь‑то шла о вместимости. Но то ли Эйсу было плевать, то ли он не понимал, что означает это слово. Казалось, он не видит разницы между вместимостью и посещаемостью и не собирается учитывать, что из‑за гигантской сцены приходится демонтировать три-четыре тысячи сидений.
Питер, в свою очередь, демонстрировал потрясающее непонимание в отношении прессы. В журнале выходила статья про группу, и Питер нападал на меня: «Какого хрена ты тут сказал про меня?» Я брал журнал, предполагая, что мои слова переврали, но нет. В начале статьи, до интервью, репортер написал вступление и там, похоже, упомянул проблемы Питера с наркотиками и банкротством. Это были слова журналиста, не мои, но Питер не желал видеть разницу.
Теперь, когда группа воссоединилась и я стал проводить больше времени с Питером и Эйсом, я не мог не заметить последствий двадцати лет употребления алкоголя и наркотиков. У Эйса была полная беда с памятью. Он упоминал в интервью и говорил мне лично, что не помнит буквально целые десятилетия своей жизни. Хотелось бы думать, что это преувеличение, но я много раз воочию наблюдал, насколько у него плохо с головой: например, Эйс подходил ко мне, рассказывал анекдот, а чуть позже снова пытался рассказать тот же анекдот, но уже не мог его вспомнить.