И ему уже невмочь:
Кит не ест, кит не пьёт,
Кит не открывает рот.
Но и пленникам несладко:
Тесно, и темно, и гадко.
В пасти у кита, рыдая,
Бьётся, умоляет стая
Изнурённых барракуд:
«Отпусти нас, страшно тут!
Мы в море уплывём тотчас!
Мы больше в бухточке у вас
Разбойничать не будем
И путь сюда забудем!»
И разбойников простил кит,
Пасть огромную открыл кит,
А оттуда, а оттуда —
Вылетает барракуда,
А за нею, подвывая,
Улепётывает стая!
Удирают, уплывают,
Только хвостики мелькают!
Праздник в заливчике, праздник!
Ах, как рад и стар и млад!
Тут морской конёк и скат
От лица всего залива
Говорят киту: «Сварливо
Мы вели себя. Ты спал,
А нам казалось, что мешал.
Что на нас нашло — неясно,
Стыдно нам сейчас ужасно!
Кит, ты нас от смерти спас!
Хорошо, что есть у нас
Ты — такой огромный,
Сильный, добрый, скромный!
Ты нас только не бросай!
И от нас не уплывай!»
В маленькой бухточке тишь да покой,
Жители бухточки хвастают: «Ой!
Как повезло нам, что рядом лежит
Наш полосатый, огромнейший кит!
Он лежит, не уплывает.
Он совсем нам не мешает!»