«А мы и не подозревали, что вы с Костей заслуженные спортсмены, — переслала ему записочку Люся. — Успехов вам!»
Генка перевел снисходительный взгляд на ложу прессы и ахнул: сама Нюська Иночкина пожирала его глазами. В руках у нее были фотоаппарат и блокнот.
— Гена, Костя тяжеловес, да? — Люся подошла к Генке и положила ему руку на плечо. Муха глянул на Иночкину и похолодел: Нюськины глаза метали громы и молнии. Она ревновала! Значит, он, Генка, ей не безразличен!
«Знаменитому тренеру» захотелось пройтись по залу колесом. Но от этого он удержался. Он сделал другое: не грубо, но решительно снял с плеча Люсину руку и сухо сказал:
— Поговорим, Люся, потом, после состязаний. Извини, сейчас не могу. Видишь, судьи уже заняли свои места.
Девушка, обидевшись, отошла в сторонку. Зато Нюська, Нюська Иночкина помахала ему рукой, что должно было означать: «Приветик, Генка! Я рада тебя видеть!»
А может быть, за этим скрывалось и что-то большее, вроде «ты мне нравишься...». Но об этом Генка не дерзнул подумать. Зато теперь он поверил в свою звезду, и ему захотелось помериться силами не с двумя-тремя бандитами, а с целой тысячей! Как он был благодарен случаю, что именно ему с Китом посчастливилось вызволить Иночкину из беды! Ничего, у них целая вечность впереди, и он, Генка, себя еще покажет. Да тем более с таким братом, как Кит. Возьмут — и земную ось выдернут, позолотят и опять на место поставят!
Однако состязания начались. Начались они по команде Пал Палыча. На помост стали подниматься силачи из различных спортивных обществ. Они лихо орудовали двухпудовыми гирями и стокилограммовыми штангами. Публика неистовствовала. Русь всегда славилась богатырями, сильных в народе испокон веков ценили по достоинству.
Вскоре симпатии зрителей завоевал представитель общества «Труд», абсолютный чемпион области в истекшем году Владимир Бекасов. Он дольше всех играл сдвоенными гирями, а штангу вытолкнул в сто пятнадцать килограммов. Равных в зале ему, как видно, не было. Когда-то Бекасов защищал спортивную честь общества «Пеликан», потом, Клюнув на лесть и на благоустроенную квартиру, изменил своим одноклубовцам.
Высокий, стройный, с маленькими грузинскими усиками над яркой верхней губой, Бекасов презрительно посматривал на своих соперников. Не прятал он и снисходительной усмешки, адресованной главному судье.
Кит никогда не терпел хвастунов, особенно тех, которые хвастают данными, полученными от матушки-природы.
— Ну и задавака этот ферт, — шепнул он Генке. — А чем кичится? Подумаешь, сто пятнадцать килограммов вытолкнул. Да у нас в Луже любой сопливый мальчишка сто двадцать выбросит и не крякнет!
— А ты? Сто двадцать возьмешь? — загорелся Генка.
— Весной сто пятьдесят осиливал, а сейчас, пожалуй, и все сто шестьдесят выброшу...
— Кит, миленький, выбрось сто шестьдесят! Задай трепку этому задаваке. Поддержи Пал Палыча. Посмотри, как он переживает за честь родного «Пеликана». Сделаешь?
— Ладно. — Кит ласково погладил Генку по спине. — А ты парень добрый, это хорошо. Учителю своему сочувствуешь — и правильно! На учителей обижаться нельзя, они же для нашей пользы нас иногда носом в навоз тычут, чтобы мы не забывали, что в жизни колючек всегда больше, чем цветов...
И братья опять сосредоточили все свое внимание на Бекасове, который, поигрывая мускулами широких плеч, словно бы говорил: «Со мной тягаться не пробуйте! Видите, какие у меня плечи! Всем нос утру, всех позади оставлю!»
Репортеры начали щелкать аппаратами, для них одно уже было бесспорным: чемпионом опять останется Бекасов. Хотя несколько человек еще не выступили, но вряд ли им удастся приблизиться к Владимиру, чтобы обогнать его, об этом и думать нечего.
Судьи стали совещаться. Среди них завязался какой-то спор. Наконец, они пришли к единому мнению. Пал Палыч встал, откашлялся и, ко всеобщему удивлению, объявил:
— Константин Иванович Титов. Школьник. Тяжеловес. Спортивное общество... — Судья вопросительно посмотрел на Генку.
— «Пеликан»! — крикнул Муха.
— «Пеликан», — повторил Пал Палыч. — Тренер Геннадий Титов. — На моложавом худом лице Палки с Палкой заиграла лукавая улыбка.
Кит неторопливо поднялся со своего места.
— Не бойсь, — сказал Муха, — выдай им, Костя, на полную катушку! Пусть знают, что не перевелись на Руси богатыри!
Зал напряженно ждал. Бекасов по-прежнему откровенно насмехался и над судьями, и над юным соперником.
— Иди же, Костя, — шепнула Таня, — ты должен победить этого пижона!
— Пошли, тренер! — И Костя пружинным шагом направился к помосту. Генка засеменил следом.
Под громкие аплодисменты болельщиков «Пеликана» прошли они к судейскому столу.
— С гирей начнете? — поинтересовался Пал Палыч. — Для разминки.
— Можно и с гирей, — улыбнулся Кит. И, выйдя на помост, левой рукой взял две двухпудовые гири и стал играть ими, как воздушными шарами.
Зал снова разразился аплодисментами. Лицо Бекасова вытянулось и окаменело.
— А теперь за основное. Тренер, попрошу для начала сто тридцать.
Болельщики затаили дыхание. Кит улыбнулся. Рывок, и штанга парит над его головой.
Зал затрясся от приветственных криков, от свиста и топота сотен ног. Когда страсти несколько поутихли, Кит попросил ровным голосом:
— Сто пятьдесят....
Снова напряженная тишина. Прибавка была столь необычной, что лишь напряженнейшая тишина могла выразить всё почтение и все восхищение множества людей перед юной силой. Даже завистливый Бекасов и тот не смог противостоять обаянию скромного рыбацкого парня.
На этот раз Кит подошел к штанге с большей осторожностью. Натерев ладони магнезией, чтобы не скользили, обхватил поудобнее стержень штанги.
Рванул холодное железо на грудь, потом толкнул всем телом вверх, и... сто пятьдесят килограммов груза взмыли над головой молодого богатыря.
До чего же красивы великолепные мышцы Кита под блестящей бронзовой кожей! До чего же одухотворенно его лицо! Защелкали фотоаппараты, засверкали репортерские лампы. Едва штанга коснулась помоста, представители прессы бросились к Косте:
— Интервью!
— Всего несколько строчек!.. — наседали газетчики.
А зал грохотал:
— Ур-ра Титову!.. Да здравствует Кит!..
И вдруг все вспомнили о тренере. Водоворот прессы закрутился вокруг Генки. Надо сказать, Муха не растерялся. Больше того, он умудрился отвечать на пять-шесть вопросов сразу. Корреспонденты скрипели ручками.
— Геннадий Олегович, давно ли вы знакомы с вашим подопечным?
— Давно. Знаю его почти всю жизнь. Ведь мы с ним двоюродные братья.
— Ваш рабочий распорядок?
— Тренировки. С утра и до вечера. С зари и до зари...
— А поподробнее?
— Извините, не могу, нет времени... — Генка повернулся на голое, показавшийся ему знакомым, и обалдел: перед ним с блокнотом в руках стояла сама Нюська Иночкина. На шее Иночкиной болталась последняя модель знаменитого фотоаппарата «Киев».
— Минуточку, не шевелитесь! Снимаю!.. — Мягкий щелчок, и Нюська Иночкина снова рядом: — Геннадий... Олегович, — запинается она, — а мне вы расскажете поподробней? — Голос у Нюськи необычно ласковый, просительный, и Генка сдался:
— Хорошо. Через полчасика. Пойдем домой вместе. И потом... для тебя я по-прежнему Гена, а не Геннадий Олегович.
А Косте тем временем вручили хрустальный кубок победителя в личном первенстве силачей и грамоту городского комитета физкультуры и спорта, удостоверяющую, что К. И. Титов — чемпион Морянска в 196... году.
7. МУКИ ЗНАМЕНИТОГО ЧЕЛОВЕКА