Отуманев от обильной и вкусной еды, гости приумолкли. Их потянуло в сон.
— А вы отдохните, — просто сказала хозяйка. — Пойдемте, покажу ваши комнаты.
— И до чего же у вас просторно! — вырвалось у Тани. Девочка всем восхищалась искренне, и это не могло не тронуть сердца Костиной матери, успевшей заприметить по выразительным взглядам сына, что он неравнодушен к застенчивой гостье.
— Чего-чего, а простора у нас не занимать — от дедов еще хоромина досталась. А в старину люди семейно жили, сын к отцу лепился, внук к деду. Семья за семью не считалась, если в ней меньше десяти едоков было. А теперь мы вот с сыном, вдвоем векуем!..
Под окнами раздался разбойный свист.
— Соскучились, соловьи-разбойники! Дружки у Кости — не разлей вода, — пояснила Анастасия Ермиловна. — Каждый день пороги обивали: теть Насть да теть Насть, когда, мол, Костя из города вернется? Вот и вернулся. Выдь, что ли, — обратилась она к сыну.
— Сейчас, — улыбнулся Кит, поблескивая зеленоватыми крупными глазами. — Вы, девочки, отдыхайте. Ты, Гена, тоже иди в свою комнату, а Петя мне понадобится...
Петух гордо посмотрел на Генку: видал, мол, миндал, я понадобился, а не ты! Генка такого предательства от Кости не ожидал и оскорбился, но вида не подал.
— Так я пока кимну минуток двести! — объявил Муха безразличным тоном, направляясь в свою комнату. Девочки последовали его примеру.
«Интересно, чего они там придумали?» — терзался Генка, разваливаясь в зашторенной комнате на чаканке.
Но долго терзаться ему не пришлось. В комнату ввалился возбужденный Кит и, схватив Генку за руку, увлек за собой.
— Пошли. Сейчас кино увидишь, какого в жизни не видал. Сюда!
Костя и Генка взобрались на чердак и припали к чердачному оконцу:
— Гляди, гляди, — Костя ткнул пальцем в сторону амбара, — начинается!
Генка глянул и обомлел: возле амбара, на том самом месте, где недавно Муха изображал из себя «покойника», стоял Петька Петух, а рядом с ним, нос к носу, торчал... опять-таки Петька Петух! Только нестриженый и одетый в дранье.
«Опять видение, — пробормотал Генка, — изыдь! Сгинь!» — он протер глаза, но видение не пропадало. Два Петуха продолжали топтаться один подле другого, обалдело вращая глазами.
— Ну что, похожи? — подмигнул Кит.
— Так это?..
— Нет, не привидение, не потусторонний дух, а Колька Бубнов, по прозвищу Килька. Что, не ожидал такой похожести встретить? Я сам, брат, растерялся, когда твоего Петуха в первый раз увидел.
— Так ты его нарочно послал, — довольно, хихикнул Генка, — и не предупредил? Молодчага! Пустька сами попробуют разобраться!.. Однако давай наблюдать.
И братья, затаив дыхание, стали следить за каждым движением двойников. Первым пришел в себя Петька Петух. Он провел ладонью по своему стриженому затылку и, убедившись, что ножницы Рафика сделали свое дело, протянул руку к патлам двойника и дернул их довольно основательно. Килькина голова мотнулась и снова замерла в неподвижности.
— Ты-ы, че-го таскаешься за волосы? — выдавил Колька.
— Я-я думал, что парик...
Тогда Колька, в свою очередь, ущипнул Петьку за ухо.
— Ой-ей! — взвыл Петька. — Очумел, да?
— Ха, гляньте на этого маменькиного сынка. — Килька презрительно опустил углы губ. — Они потерпеть не могут!
— А почему, спрашивается, я должен терпеть? — в свою очередь, начал заводиться Петька. — Вот дам тебе раза по шее, сам и терпи!
— А ты попробуй!
— И попробую!
— Слабоват в коленках!
— Это я слабоват? Да я тебя на одну ладонь положу, а другой прихлопну!
— Так за чем дело стало? Прихлопни!
— Вот и прихлопну! — Петька сжал кулаки, его противник сделал то же самое.
— Назревает международный скандал. Необходимо вмешательство ООН, — объявил Костя. — Пошли Генка, предотвратим кровопролитие и примирим враждующие стороны.
Братья кубарем скатились с чердака и наперегонки кинулись к рыжим забиякам. И вовремя. Замедли они на минуту, и чья-то алая бойцовская кровь пролилась бы на землю. Петька занес уже кулак над головой, но Костя перехватил Петухову руку.
— Брек! — бросил он. — Хорош же ты, Колька! К нему гость пожаловал из города — да какой гость! — а он его кулаками. И ты, Петька, тоже марки не выдержал! Можно сказать, родного брата встретил и вместо того, чтобы броситься ему на шею с родственными криками и прижать его к своему горячему сердцу, готов намять ему бока. Стыдно, друзья, стыдно!..
«Солнечные» братья сконфуженно заулыбались.
— Вот так-то лучше! поощрил их Генка.
— Ха, мертвяк ожил! — всплеснул руками Килька.
— Какой еще «мертвяк»? — строго посмотрел на него Кит.
— Да вот он, — ухмыльнулся Колька, ткнув Генку в грудь твердым, как железо, пальцем. — Ох и напугал он меня давеча!
Генка довольно расхохотался. Тогда Колька рассказал о том, как он, заподозрив Генку в краже чужих помидоров, свалился на него с крыши, вроде рыси на олененка. И сам чуть не умер от испуга: «Глазам не верю — убил человека, да и только!..»
— А я гляжу — будто Петька, а Петька мне с крыльца сигналит... Галлюцина-ци-я, думаю, не иначе. — И Генка с немым восхищением снова воззрился на двойников. — Бывает же такое!.. Если их одинаково постричь и одеть похоже, родная мать не отличит!
— А что, Колька, мы это учтем, — улыбнулся Петька, протягивая Кольке руку, — мы еще с тобой такое отмочим!
— А вы в цирк бы поступили, — подсказал Генка.
— А что, и в цирк, — согласился Килька. — Ты как, Петька, цирк уважаешь?
— А то! А ты?
— Спрашиваешь!.. Значит, в цирк?
— Значит, туда! — И они обменялись крепким рукопожатием. — Благословляешь, Кит?
— Что ж, если нравится... Только ведь и там на «фу-фу» не возьмешь, учиться надо, номер придумывать... А работа везде почетна. Но по мне — милее моря на свете ничего нет!
— Знаем, — важно сказал Колька, — штурманом дальнего плавания будешь.
— А что, и буду: в учебе не отстаю и здоровье позволяет. Да и маманя согласие дала. Однако, что тут у нас новенького поднакопилось, выкладывай, Колька!..
9. «РУСАЛКА» В ДЖУНГЛЯХ
Основательно отдохнув после плотного обеда, уже почти на закате девочки вышли в сад, где их поджидали ребята. Мальчишки лежали под раскидистой яблонькой на видавшей виды кошме. Килька и Кит подремывали, Муха что-то царапал в толстой клеенчатой тетради. Увидев девочек, он вскочил на ноги и, приняв позу «Поэта-бунтаря», продекламировал:
Ну, как, подружки, мои стихи?
— По-моему, не Пушкин и даже не Боков, — сказала. Таня, заливаясь от смущения румянцем.
— А, по-моему, стихи что надо, — вступилась за Генку Нюся, — Вот разве что тайга в них ворвалась без особой надобности. Ты что, разве жил в тайге? Нет. А поэзия должна быть предельно правдивой. Так-то, Генаша, надежда наша. — Она рассмеялась. — Стихи, Как корь, стоит заболеть одному, как заражаются все окружающие.
Генка согласно кивнул головой. Да и как тут было не согласиться, когда это сказала сама Иночкина, первая красавица Генкиной школы. «И чего это Киту в Таньке приглянулось? — в сотый раз подумал Муха, — хрупкая, смуглая... То ли дело Нюська!.. Одни голубые глаза что стоят! А пшеничные волосы! И силой мальчишке не уступит. Однажды она Петьке Петуху так под дых врезала, что он полчаса в себя прийти не мог».
— Итак, — объявила Нюся, — военный совет отряда «Солнечных двойников» считаю открытым.