В Баку я разыскал известную мне чайхану в старой части города. «Ля иляху билля ллах ва Мохаммадун расул–ллахи! — произнес я, подойдя к стоявшему за стойкой бородатому хозяину, и добавил: — Салям алейкум!» Хозяин взглянул на меня с любопытством, заинтересовавшись приветствием, необычным в устах европейца. В следующий миг он узнал меня, и радость, смешанная с суеверным почтением, изобразилась на его лице. «Шейх Али! — воскликнул он. — Какая честь для этого дома! Усман!» — позвал он, подойдя к той двери, что вела во внутренние помещения. Оттуда появился бородатый молодой человек свирепой наружности. «Аллах даровал нам радость! Сам Али Мансур посетил наш дом», — взволнованно обратился к нему хозяин, называя мое мусульманское имя. Молодой человек безмолвно склонился передо мной и поцеловал мне руку. «Принимать подобные почести грешно для правоверного, они подобают лишь имамам из рода Али», — заметил я наставительно. «Простите его неразумие, шейх, он сделал это лишь от великой любви к вам», — сказал хозяин. «Пусть Аллах хранит вас на своем пути, дабы вам не уклониться и не впасть в многобожие. Не излишествуйте во всякой религии — говорит Коран», — промолвил я. Хозяин и его помощник почтительно поклонились. «Будет ли дозволено узнать, что привело шейха в этот бедный дом?» — спросил затем хозяин. «Мне нужно как можно скорее попасть в Тегеран, получить там надежный кров на несколько дней и помощь в дальнейших делах», — ответил я. «Ты понял, мурид?» — сурово спросил хозяин помощника. «Слушаюсь, шейх», — отозвался тот и поспешно вышел. Не хочу отягощать память читателя подробностями моего перехода через границу, к тому же и не все эти подробности подлежат огласке. Важно одно: границу я пересек без приключений, а в Иране меня опекали так заботливо, что мне даже не пришлось показывать свой пакистанский паспорт на имя некоего Гулям Яхья Хана.