как у меня.
Медведи часто шастоли на делянку, склады и даже в бытовки, в поисках оставшихся продуктов. Анализируя прошедшее, на мой вопрос: "Почему она не двинулась в мою сторону?", мужики разъяснили. Во-первых наступила осень, звери к этому времени не голодные, ее медвежата на меня не обратили внимание, а самое главное, ветер дул с ее стороны, медвежата не чувствовали человеческий запах, тем более испугавшись, я не ринулся в лес, тем самым не дал малышам о себе знать. Так произошло мое настоящее знакомство с лесом и его хозяевами. Эта встреча надолго заполнилась мне, уже я не забирался далеко в лес. От бригад я добирался автотранспортом. Лишь, спустя, где-то 3-4 месяцев, катаясь на лыжах, я вновь наткнулся на берлогу медведя.
02.02.04-15.01.05г.
Японский прогноз погоды
При лесопункте "Ударный" базировались два мастерских участка, один из которых назывался "Приозерный", руководителем был я, и участок "Нижний" мастером был Стаценко. Название каждого говорит само за себя. Если на моем участке бригады работали в основном в низине, то у соседа лес располагался на возвышенных местах, сопках. Да и лес был крупнее, объем по заготовке леса почти в два раза больше, чем у меня. Володя Стаценко был старшим мастером, как бы курировал надо мной, хотя процент выполнения суточного задания на доске показателей почти равен у обоих.
Однажды, он предложил мне съездить вместе с ним в отдаленный заброшенный поселок в 25 км от лесного пункта, ближе к центру Углегорского района. Прибыв на автобусе на место, мне бросилось в глаза, компактно устроенный поселок, бывший лес опустел, лесопункт перебазировался в наш район, где мы работали. Осталось около полутора десятков домов, в одном из которых проживал один дилец-японец, вместе с собакой овчаркой.
Володя познакомил меня с ним. Возраст его был около 70 лет, худощавый, небольшого роста, но на вид крепенько стоял на ногах. Это был бывший мастер участка. Сносно говорил по-русски. Из его разговоров многое узнал быту японцев, корейцев в прошлое время.
При заготовке леса, порубочные сучья они никогда не сжигали, как было узаконено у нас. Их собирали аккуратно в небольшие кучи, предварительно измельчив их, которые после гниения, создавали благополучную микрофлору, для прорастания будущих семян, при естественном восстановлении леса. Правда, у них в то время не было тракторов и возили лес делян на лошадях. Таким образом, бережно относились к природе.
Интересный парадокс мне рассказал Володя, коллега по работе. Например, хозяин-японец давал задание вальщику спилить дерево строго к полосе, по которой тащили спиленный лес лошадями, несмотря на то, что дерево наклонено в обратную сторону к растущему лесу. Чтобы повалить дерево в правильном направлении и не повредить рядом стоящие деревья, вальщику приходит с ручной пилой забираться на него и спиливать именно с той стороны, в которую наклонено дерево. Затем спустившись вниз, спиливал его, под тяжестью оставшейся кроны к волоку. Оно и падало в заданном направлении.
В те далекие годы у японцев не было бензопил и электропил. Для валки леса использовались ручные пилы с нарезкой зубьев на себя. Получилось так, что вальщик, сидя на корточках, тащит пилу на себя, производит спиливание ствола и, чем сильнее мускулы на руках, тем быстрее осуществляется валка дерева.
Даже в наше время, будучи нормировщиком, работая впервые месяцы после техникума, мне пришлось участвовать в комиссии по разборке забастовки корейцев на участке "Гран", где они отказывались от бензопил, которые повышали производительность труда в несколько раз, чем при работе ручными пилами. Они твердили, что готовы выполнить дневное задание "своими пилами", хоть будут работать всю ночь. Пришлось там организовать бригаду русских рабочих с бензопилами, чтобы показать на деле. Но возвращаясь к японцу, которому мы приехали, вспоминается вопрос Володи ко мне.