– Я боялся, что вы так и скажете.
– Если это послужит вам утешением, – мягко произнес Эллиот, – то Джардин сейчас уже почти добрался до Лондона. И письмо от Мэтисона окажется в его руках одновременно с моим докладом британскому правительству. Джардин будет обрабатывать министров, включая самого Палмерстона. Опиумное лобби в парламенте сильное. И поскольку я забрал у вас опиум от имени правительства и передал Линю, это становится делом правительства. Им придется что-то делать. Вы понимаете?
– Думаю, да. – Все довольно логично, однако по какой-то неясной причине Трейдеру казалось, что в головоломке все еще не хватает какого-то элемента, и он нахмурился. – Могу я задать еще один вопрос?
– Безусловно.
– Просто я нечаянно слышал, как Рид сказал одну странную вещь, когда вы объявили, что сдадите весь опиум, а мы получим компенсацию.
– И что же он сказал?
– Я процитирую его слова, заранее прошу извинить меня. Он сказал, что вы хитрый сукин сын.
– Да неужели? – Эллиот выглядел довольным.
– Я спросил его, что это значит. Он ответил, что я сам все узнаю, но я не уверен.
Эллиот помолчал, задумчиво рассматривая Трейдера.
– Если я поделюсь с вами конфиденциальной информацией, Трейдер, вы дадите мне слово, что никому не передадите мои слова? Ни вашему партнеру Одстоку, ни Риду, ни одной живой душе?
– Обещаю!
– Во сколько вы оценили бы двадцать тысяч ящиков с опиумом?
– По меньшей мере в два миллиона фунтов стерлингов. Возможно, больше.
– И вы думаете, что у британского правительства есть столько наличных денег?
– Я не знаю.
– У правительства их нет. А если бы и были, то они не дали бы. Так откуда же деньги?
– Я не знаю.
– От самих китайцев. Мы должны заставить их заплатить.
– Вы говорите про войну?
– Война – громко сказано. Китай огромен, а тут тьма народу. О сухопутной войне не может быть и речи. Но береговая оборона устарела, военные джонки, которые мы видели, неуклюжи и плохо вооружены. Любой британский военный корабль разнесет их в щепки. Вот что мы должны делать. Проще говоря, мы должны сбить их с толку.
– А потом? – спросил Трейдер.
– Знатоки истории Китая говорят, что для китайцев обычная практика – откупиться от неприятностей, если есть такая возможность. Их империя древняя и закрытая. Пока все возвращается на круги своя, им все равно. Но они ненавидят терять лицо. Я считаю, что, вместо того чтобы потерять лицо и потопить еще больше своих кораблей и разбить береговые батареи, они согласятся на скорейшие условия перемирия. Естественно, туда включат торговые уступки и репарации, которые можно направить для возмещения наших военных расходов и компенсацию нашим торговцам за опиум. Мистер Рид проницателен, и он прав. – Эллиот улыбнулся. – Британской империей правит флот.
Итак, Эллиот замышлял войну между своей страной и Китаем.
Трейдер был под впечатлением. Он привык к высокомерным военным, опытным местным чиновникам и циничным торговцам Калькутты, но это было его первым настоящим знакомством с холодным, безжалостным дипломатическим интеллектом, который стоял за всем происходящим.
Но мне это мало чем поможет, подумал он. Моя единственная надежда даже не на британское правительство, а на будущую войну против огромной империи, которой может и не случиться и в исходе которой, что бы там себе ни считал Эллиот, нельзя быть уверенным.
– У меня последний вопрос, – сказал он. – Вы знаете, что эмиссар Линь написал письмо королеве. Оно написано на корявом английском, но его аргументы достаточно ясны. Что, если ее величество согласится и встанет на сторону Китая?
Эллиот пристально посмотрел на него и улыбнулся.
– Мой дорогой Трейдер, ради всего святого, что заставляет вас думать, что письмо ей покажут?! – мягко спросил он.
В начале мая войска и полиция покинули набережную. Но Мэтисон, Дент, Одсток и большинство английских торговцев все еще оставались заложниками до тех пор, пока весь обещанный опиум не сдали китайцам. Только на последней неделе мая пришло известие: «Линь получил свои двадцать тысяч ящиков».
Но все же эмиссар на этом не успокоился, у него появилось еще одно требование.
– Этот проклятый Линь хочет, чтобы мы подписали обязательство, что ни в одном грузе, который в будущем мы ввезем на территорию Китая, не будет опиума. Любой экипаж, у которого обнаружат опиум, арестуют, – сказал Талли.
– Это логично, – отозвался Трейдер, – после того, с каким трудом он уничтожил весь опиум в этом сезоне.
– Будь я проклят! – пробурчал Талли. – Насколько я знаю, он использовал бы это основание, чтобы арестовать меня. Осмелюсь предположить, что меня бы даже казнили. Он потребовал, чтобы Эллиот подписал обязательство, выступив таким образом гарантом всех требований Линя. А Эллиот отказывается даже смотреть на бумаги.