Забавы китайцев — всегда мирного характера: пускание бумажных змеев, доставляющее величайшее удовольствие не только детям, но и взрослым, устройство боев сверчков, разные фокусы, пантомимы, обеды. За нелюбовь к шумному веселью сынов Поднебесной Империи говорят почти полное отсутствие у них общественных игр и балов в нашем смысле, а также малая популярность театра. По словам о. Иакинфа (Иакинф. “Китай в гражданском и нравственном состоянии". Спб. 1848. Ч. I, стр. 120) артистам дозволялось изображать: духов, мужчин, целомудренных женщин, послушных сыновей и покорных внуков, как примеры, поощряющие благонравие. Все неприличное, подрывающее нравственность, запрещено. Лицам, находящимся на государственной службе, не дозволено посещать театры, представления акробатов, всякия гульбища, чтобы не давать народу дурных примеров праздности. В портовых городах, где даются европейские спектакли, эти последние желтокожими не посещаются, так как содержание и исполнение наших произведений им совершенно чужды и неинтересны. Постановка пьес китайцев — самая примитивная: сцена без занавеса, с убогими и неподходящими декорациями, так что приходится объявлять публике, где происходит дело; женские роли исполняются мужчинами, правда, очень искусно; зрители громко разговаривают во время спектакля; действия затягиваются подчас на несколько дней. Содержание пьес прекрасно отражает своеобразное народное мировоззрение и семейный быт. В Европе выражение высшего удовольствия в театрах испокон веков сопровождается бурными апплодисментами, уничтожить которые не могла даже сделанная некогда попытка ввести в законы, в наказание за такое нарушение тишины в общественном месте, смертную казнь. Китаец, напротив, никогда не апплодирует в Китае, а лишь выкрикивает изредка, как бы для поощрения, свое лающее: “хао, хао", что значит: “хорошо".
Поют китайцы и за работой, и при богослужении, и в процессиях. Во время войны 1900 г., меня поражало, что в такой серьезный момент социальной жизни одни китайцы, на манчжурском берегу, сражались с русскими войсками, другие — на нашем — как ни в чем не бывало, за работой пели себе под нос песенки.
Горе, несчастье китаец переносит с величайшим мужеством, и забывает их поразительно скоро. До крайности нетребовательный в жизни, он способен мириться со всякими случайностями, невзгодами, и не приходит в отчаяние даже в совершенно, повидимому, безысходном положении. Тоска по родине есть самая сильная и продолжительная эмоция, которую он только может испытывать; поэтому всякое путешествие за пределы империи ему противно. Интересно, что обряд оплакивания совершается не только женщинами, как везде у отсталых в цивилизации народов, но и мужчинами. Все приходящие должны, согласно обычаю, проливать слезы, падая ниц у гроба, справа или слева, смотря по возрасту, родству, общественному положению и пр.; женщины и девушки плачут за занавеской. Еще более странно — и на европейца действует даже неприятно — поведение отца, у которого только-что умер сын; когда родственники и знакомые начинают собираться в дом, чтобы выразить сочувствие родителям в тяжелой утрате, они застают хозяина дома не плачущим, а смеющимся! Он встречает гостей на крыльце с веселой улыбкой на устах и приблизительно такими речами: “Ха, ха, ха, слышали? Сын-то мой умер, кто мог думать, вот забавно-то, ха, ха, ха»!.. Обряду траура в Китае придается государственная важность, и чиновник, потерявший родителей, должен на продолжительный срок оставить службу. Заков дает самые точные указания, по ком, сколько времени и как совершать обряд траура, и определяет размеры наказания за несоблюдение его. Отмечу еще, как оригинальное явление, что свадебные наряды в Китае заказываются у гробовщиков, так как магазины для радостного и печального события — общие.
VIII.
Китайцы — народ физически крепкий. Их кули и дженерикши развивают большую силу. Впрочем, на нашем Дальнем Востоке пришлось убедиться, что их чернорабочие слабее русских и работают медленнее, но терпеливее и настойчивее. Физический труд совершается китайцами в высокой степени механически, по усвоенным из поколения в поколение крайне однообразным привычкам. Там, где требуется работать и не рассуждать, им нет конкуррентов. Они способны развить деятельность необычайно большую и выполнить очень крупные предприятия безпрекословно и с автоматической точностью. Постройка знаменитой китайской стены на протяжении нескольких десятков тысяч верст свидетельствует не только об отсутствии воинственности у народа, но еще более о наличности замечательной трудоспособности. Китайцы по природе своей — люди подвижные и болтливые. Движения их плавны, размашисты и ловки, но своеобразны: в них есть что-то бабье, что заставляет наших крестьян подсмеиваться над ними и отрицать в них достоинство мужчин. В Китае во всех школах испокон веков преподаются мимика, пантомима, жестикуляция и церемонии вообще, как предметы очень существенные и обязательные, почему естественно, что в движениях даже простолюдинов проглядывает некоторая театральность.