«И вообще, — подумала Лина с неприязнью, — как-то слишком небрежно и быстро поработали полицейские на месте происшествия. Словно бы в их задачу входит поскорее замять дело. Не допросили толком свидетелей, да хотя бы нас с Петром, не провели тщательный осмотр места преступления. Может быть, тут замешаны китайские торговцы, и полиция выгораживает своих?».
На все эти вопросы у Лины не было ответов.
— Ну, я это… в гостиницу, — наконец проворчал Борясик, взиравший на действия полицейских с каким-то тупым безразличием. Похоже, у парня случился настоящий нервный шок, и он был немножко не в себе. — Вована помянуть надо, — пояснил Боб. — Если приму «успокоительное» здесь, боюсь, что потом в городе обратную дорогу реально не найду.
— Мы, наверное, тоже поедем, — спохватилась Лина. — После всего увиденного мне, честно говоря, неприятно находиться на этой криминальной барахолке.
— А что случилось-то? Вы что, тоже ничего не поняли? — прошептал Борясик, словно очнувшись. — Ну не въезжаю я, хоть убейте, кому и за что приспичило «мочить» Вована в Пекине? …
— Как за что? — удивилась Лина. — а за что обычно убивают? За деньги! Он ведь за товаром на рынок приехал, значит, «налик» у него с собой наверняка имелся, и немалый.
— Не-а, — покачал головой Борясик и посмотрел на Лину в упор серьезными серыми глазами. — В том-то все дело! Кто это с «наликом» за товаром ездит? На таможне лимит на наличку, много не вывезешь. А на кредитке — пожалуйста. Вы, москвичи, как я погляжу, нас провинциалов за лохов держите! Зря, между прочим! Денежки Вована были на банковской карте. На МОЕЙ карте! Если честно, я утром не только курить ходил, но и обналичить карту хотел. На улице — банкоматов полно. Только — как назло! — банкомат у подъезда в этот день «накрылся». Я вернулся за Вованом, чтобы «перетереть» с ним, что нам дальше делать, — то ли двигать до другого банкомата, то ли сходить пока что куда-нибудь пожрать… Но он в тот момент уже конкретно ничего не мог посоветовать…
— Жаль, что мы не говорим по-китайски, — вздохнула Лина.
— Это еще зачем? Обратно не въезжаю… — вытаращил глаза Борясик.
— Мне кажется, эти «фарфоровые куколки» видели гораздо больше, чем делают вид, — Лина задумчиво посмотрела на молодых продавщиц, толпившихся неподалеку и щебетавших, как райские птички, на своем загадочном языке.
— Постой, Лин, — Петр сжал ладонь до хруста. Вернее, это хрустнула в его руке шариковая ручка, которую он зачем-то достал из кармана и задумчиво крутил между пальцами. Внезапно он тронул Лину за плечо: — А зачем нам с тобой, дорогая, китайский? Эти дальневосточные красотки наверняка по-нашему шпрехают. На этой оптушке наши челноки из Владика да из Хабаровска день и ночь крутятся. Да при таком-то раскладе и ежик русский выучит! Слыхала, как наши челноки болтают «по-ихнему»? Не самый легкий язык, между прочим! А наши торгаши порой лингвистам-китаистам в китайском разговорном фору дадут!
— Ну да, мой дядя всю жизнь учил китайский, — поддакнула Лина, — и говорил, что этот язык — для «железной задницы».
— Сомневаюсь, чтобы наши коробейники все, как один, были выпускниками Института стран Азии и Африки при МГУ или МГИМО, — усмехнулся Петр. — Однако же затруднений в общении с китайцами не испытывают. Мотивация — великая вещь, как утверждают те же преподаватели иностранных языков. Захочешь продать товар — заговоришь даже по-китайски. Думаю, эти китайские куколки тоже нахватались на рыке русских разговорных оборотов… Во всяком случае, понимают они гораздо больше, чем мы думаем…
— Какой ты молодец, дорогой! — похвалила Лина мужа и вежливо обратилась к продавщицам:
— Девушки! Можно вас на минуточку?
— Мозно, мозно! — обрадовались китаянки. Они решили, что Лина собирается скрасить неприятное впечатление от происшествия на рынке сумасшедшим шопингом.
— Посмотлите насы салфы, — предложила одна «куколка». — Высыфки, аппликасии, лусная лабота… — И девушка протянула Лине визитную карточку, на которой было написано русское имя «Зоя».
— Култки! Пальтиски! Минимум-минимоле! — закричала другая молодая китаянка, волосы которой были выкрашены в ярко-свекольный цвет. Она выскочила в коридор и принялась теснить Лину грудью к своему отдельчику: